Смерть приходит в розовом - [12]

— Уж не хотите ли вы сказать… — загорячилась Тамара и осеклась.

— Пока лишь констатирую факты, — спокойно уточнил я. — Выводы потом.

Однако Тамару это не устроило, она бросилась добывать себе алиби:

— После того, как Валерий Васильевич отправился с вашей женой на прогулку, мы все время держались вместе. Мы были вместе до того самого момента, когда услышали истошный крик вашей супруги.

— И какой же надлежит сделать вывод? — спросил я.

— Не знаю, вам виднее, — она нервно развела руками.

— Он очевиден: если вы держались вместе, то стреляло в Окунева проникшее на дачу и не замеченное вами третье лицо, одетое, как и все приглашенные, в розовое платье. Потому-то и интересуюсь у вас: не преподносил ли еще кому-то ваш покойный шеф своей презент со значением?

— Я уже говорила, — она бурно жестикулировала. — Я не следила за ним, не знаю.

— Ну что вы так разволновались, Тамара, как будто сами стреляли в Окунева, — полезло из меня желание как можно крепче досадить этой женщине, как считал, виновнице всех моих бед.

— Не шутите, ради Бога, — отмахнулась она.

— Какие шутки, Тамарочка. Насколько я понимаю с ваших слов, вы сейчас принимаете дела, то есть вступаете в должность председателя по экологии, не так ли?

— Да, — подтвердила она, по-видимому, не замечая язвительности с моей стороны.

— Через вас скоро пойдут денежные потоки, и видимые, и тайные, в конвертиках. Под шуршание денежных знаков почувствуете себя на вершине блаженства и славы. Ради этого стоило не только жить, но и отобрать жизнь у другого, закрывающего путь к вершине.

Лицо Тамары стало пунцовым.

— Вы на что намекаете? — она поднялась и гневно сжала маленькие кулачки.

Пришлось встать и мне, вовсе не из-за угрозы быть битым дамой, а из понимания того, что больше никакой информацией мне здесь не разжиться.

— Вы успокойтесь, это не вывод и не констатация факта, это маленькое предположение, — оставил я за собой последнее слово. Пусть побесится.

Выйдя из подъезда, поднял голову и поглядел на освещенные окна Тамариной квартиры. Постоял в раздумье. Определенно она что-то не договаривала, скрывала. Психолог из меня никудышный, но и так было видно, как она нервничала. Ну, а уж мой беспочвенный намек поднял ее на дыбы, хотя могла бы при уравновешенном состоянии превратить все в шутку. О чем же она умалчивала? Что-то важное или малосущественное, имеющее отношение к чему-то сугубо личному? Заглянуть бы в ее думы. А еще лучше послушать разговоры с подружками по работе, вернее, подслушать.

Пришедшая мысль была из разряда заманчивых, но трудноосуществимых, и потому я кисло усмехнулся. «Не смейся, еще вернешься к ней, — пророчествовал сидевший внутри меня невидимый оппонент. — Сейчас Катя ничего новенького тебе не скажет, и упрешься ты в стену. Что тогда? Или придется махнуть на все рукой, или примешься воплощать эту трудноосуществимую идею. Может быть, тогда и приоткроется дверь, ведущая к познанию истины».

Спорить с самим собой не стал. Все еще надеялся, что секретарша Окунева выдаст мне что-то заслуживающее внимания. Рискнул даже отправиться к ней в столь поздний час, благо адрес имелся. Его обнаружил в записной книжке супруги рядом с номером телефона. Риск оправдался наполовину. Поднятая с постели молодая особа разговаривать со мной пожелала и даже была временами чересчур словоохотливой, но поведать чего-то стоящего не смогла.

Ночью не помогало даже снотворное. Ворочался с боку на бок, нервничал, обливался потом. Вконец измученный, принимал душ и опять ложился. Но стоило лишь закрыть глаза, появлялась Татьяна, кроткая, молчаливая, с печальным взглядом, Я сердито сопел, но уже не проклинал предавшую меня. Она уже виделась жертвой, а значит, моя душа потихоньку избавлялась от гнева и наполнялась терпением и великодушием.

8

Меня вновь срочно затребовало начальство. Поднимаясь на этаж выше, я был на все сто процентов уверен: вызывали опять в связи с происшествием на даче, ибо таким повышенным вниманием руководства прежде не пользовался.

Полковник сурово взглянул на меня и, даже не предложив присесть, начал:

— Это ты что же, Шустов, самодеятельностью занимаешься?

Я удивленно уставился на начальника райотдела милиции.

— Не строй глазки. Кто тебя уполномочил проводить собственное расследование?

Тут только дошло, что конкретно ставилось мне в вину. Видимо, кто-то из девочек, имея связи, пожаловался. Наверняка Тамара, уж очень я распалил ее в конце нашего разговора.

— Никто, — промямлил я, как проштрафившийся школьник.

— А чего же дознание проводишь, у тебя что, своих дел мало?

— Так она все-таки жена мне, — оправдывался я. — Должен же я помочь ей избавиться от надуманного обвинения.

— Ну да, от надуманного, — полковник бросил на стол ручку, которой собирался что-то писать или подписывать. — Пистолетик-то у кого находился? И, заметь, отпечатки пальцев на нем только твои и твоей супруги.

— Уверен, не она стреляла, — и я, как в молитвенном экстазе, приложил руки к груди.

— Тогда, может, скажешь кто? — усмешка полковника отдавала ядом.

В который раз возникало желание рассказать про неизвестную женщину в розовом и в который раз оно моментально исчезало. Нутром чувствовал: не поверит, подумает, что выгораживаю жену и себя.