Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь - [43]

Полковник оставил эти его слова без комментария.

– Мне кажется, будет полезно, – сказал Элвестон, – если мы вначале обсудим нашу первую реакцию на преступление, уделив особое внимание кажущемуся признанию подсудимого. Верим ли мы утверждению Уикхема, что, если б он не поссорился с другом, Денни не вышел бы из коляски навстречу своей гибели? Или он пошел за Денни с целью его убить? Здесь все упирается в характер. Я не знаком лично с мистером Уикхемом, но, как понимаю, он сын покойного слуги вашего отца, и вы знаете его с детства. Считаете ли вы, сэр, и вы, полковник, его способным на убийство?

Элвестон взглянул на Дарси, а тот, немного помолчав, ответил:

– До его женитьбы на младшей сестре моей жены мы много лет почти не виделись, а после этого события – вообще ни разу. У меня осталась память о нем как о неблагодарном, завистливом, бесчестном и лживом человеке. Он красив, умеет вести себя в обществе, дамы его обожают; насколько долго продолжается это обожание – другой вопрос, однако я никогда не видел Уикхема в ярости и не слышал, чтобы кто-нибудь обвинял его в жестокости. Его пороки более низкие, не хотелось бы их обсуждать – ни для кого не закрыт путь к исправлению. Скажу только, что не могу поверить, что Уикхем, которого я прежде знал, несмотря на все его недостатки, способен на зверское убийство бывшего сослуживца и друга. На мой взгляд, он питал неприязнь к насилию и избегал его, когда было возможно.

– Уикхем успешно противостоял ирландским бунтовщикам, его наградили за проявленное мужество. Нельзя упускать из виду его физическую отвагу, – сказал полковник Фицуильям.

– Сомнений нет, – согласился Элвестон, – если будет стоять выбор – убить или быть убитым, он проявит жесткость. Я не хочу бросить тень на его смелость, но война и участие в боях могут даже обычного мирного человека сделать менее чувствительным, и тогда насилие уже не покажется ему отвратительным. Разве не стоит рассмотреть такую возможность?

Дарси видел, что полковник с трудом сдерживает раздражение, которое вылилось и в его словах.

– Никого еще не испортило верное служение королю и отечеству. Если бы вам, молодой человек, довелось воевать, думаю, вы не стали б говорить так пренебрежительно о случаях проявления исключительной храбрости.

Дарси решил, что пора вмешаться:

– Я читал кое-что в газетах об ирландском восстании 1798 года, но заметки были довольно краткими. Возможно, я многое пропустил. При каких обстоятельствах Уикхем был ранен и за что получил медаль? Какую роль он сыграл на самом деле?

– Как и я, он участвовал в сражении 21 июня под Эннискорти, когда мы атаковали высоту и обратили бунтовщиков в бегство. Затем 8 августа генерал Жан Юмбер высадился на берег с тысячным французским войском и направился маршем на юг, к Каслбару. Французский генерал поддержал своих бунтующих союзников в желании создать так называемую Республику Коннахт, а 27 августа наголову разбил под Каслбаром войско генерала Лейка, нанеся унизительное поражение британской армии. Тогда лорд Корнуоллис потребовал подкрепления. Он сосредоточил свои силы между французскими захватчиками и Дублином и заманил Юмбера в ловушку, окружив его вместе с генералом Лейком. С французами было покончено. Британские драгуны атаковали одновременно ирландские войска с фланга и французов, и Юмберу пришлось сдаться. Уикхем принимал участие в атаке, в захвате бунтовщиков и разгроме Республики Коннахт. Тогда пролилось много крови, бунтовщиков выслеживали и наказывали.

Для Дарси было очевидно, что полковник не раз давал эту подробную справку и получал от этого удовольствие.

– И Джордж Уикхем принимал в этом участие? – задал риторический вопрос Элвестон. – Мы знаем, как подавляли восстание. Разве этого не достаточно, чтобы привить мужчине если не вкус к жестокости, то по меньшей мере привычку к ней? В конце концов, мы пытаемся здесь прийти к определенному выводу относительно того, каким человеком стал Джордж Уикхем.

– Хорошим и храбрым солдатом, – ответил полковник Фицуильям. – Я согласен с Дарси: не могу представить его убийцей. А знаем ли мы, как он и его жена жили после того, как в 1800 году он вышел в отставку?

– Он не был принят в Пемберли, и все это время мы не общались, но миссис Уикхем неоднократно гостила в Хаймартене, – сказал Дарси. – Они не преуспели. После ирландской кампании Уикхем стал кем-то вроде национального героя, что давало ему возможность получить хорошую должность, но ее надо было еще постараться удержать. Очевидно, когда мистер Уикхем терял работу и деньги были на исходе, супруги ехали в Лонгборн, где миссис Уикхем с удовольствием навещала подруг, хвастаясь успехами мужа, но эти визиты редко продолжались более трех недель. Должно быть, кто-то регулярно помогал им с финансами, но миссис Уикхем никогда до конца не раскрывала карты, а миссис Бингли, естественно, ее не расспрашивала. Боюсь, это все, что я знаю и, более того, хочу знать.

– Я никогда вплоть до вечера пятницы не видел мистера Уикхема, и могу судить о его виновности или невиновности, основываясь не на свойствах его личности или на воспоминаниях, а исключительно на впечатлении от самой ситуации, – сказал Элвестон. – Я думаю, у него отличная защита. Так называемое признание могло быть вызвано всего лишь чувством вины: ведь это он вынудил друга выйти из экипажа. Он был пьян, а слезливая сентиментальность после пережитого шока – довольно частое явление у крепко выпивших людей. Но возьмем вещественные доказательства. Основная загадка – почему капитан Денни углубился в лес. Почему Уикхем внушал ему страх? Денни крупнее и сильнее Уикхема, и у него было оружие. Если он намеревался вернуться в гостиницу пешком, почему не пошел по дороге? Конечно, коляска могла его нагнать, но, повторяю, опасность ему вряд ли грозила. В присутствии жены Уикхем никогда не напал бы на него. Можно предположить, что Денни почувствовал желание избавиться от общества Уикхема из-за отвращения к плану друга оставить в Пемберли жену, которую не пригласили на бал, не известив к тому же миссис Дарси. План неосмотрительный и вульгарный, и все-таки он вряд ли заставил бы Денни выйти из коляски в такой драматической манере. Лес был погружен во мрак, а у него не было фонаря; его поступок для меня непонятен.