Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [68]

Затем, к ее великому изумлению, Джордж, добрейший Джордж, который никогда ни во что не вмешивался, заговорил с ней об Энтони:

— Кто этот тип, Энтони Браун, с которым ты проводишь время? Что тебе о нем известно?

Айрис с удивлением посмотрела на Джорджа:

— Что мне известно? Но ведь он был другом Розмэри.

Лицо Джорджа дрогнуло; он заморгал, затем сказал каким-то сдавленным, упавшим голосом:

— Да, конечно.

— Прости меня, Джордж. Я не должна была напоминать тебе об этом! — огорченно воскликнула Айрис.

Джордж покачал головой:

— Нет-нет. Я не хочу, чтобы ты ее забыла. Ведь и само имя Розмэри — цветок розмарина — символ воспоминания, — тихо добавил он. Он взглянул ей прямо в глаза: — Не забывай сестру, Айрис.

У нее перехватило дыхание.

— Я ее никогда не забуду!

— Да, так вот, насчет этого молодого человека, Энтони Брауна. Розмэри могла к нему хорошо относиться, но не думаю, чтобы она о нем что-нибудь знала. Ты, во всяком случае, должна быть осторожна, Айрис. Ты богатая наследница.

Айрис почувствовала, как в ней растет раздражение.

— Да у Тони, у Энтони, у него у самого куча денег. В Лондоне он всегда останавливается у Клариджа[57].

Джордж Бартон слегка улыбнулся:

— Чрезвычайно фешенебельный и дорогой отель. И тем не менее, Айрис, никто об этом парне толком ничего не знает.

— Он американец.

— Вполне возможно. Тем более странно, что его посольство не слишком им интересуется. Наш дом он тоже не часто посещает, насколько мне известно.

— Не понимаю, почему он должен приходить, если ты так ужасно к нему относишься.

Джордж покачал головой:

— Я, кажется, лезу не в свое дело. Ну хорошо. Я только хотел тебя своевременно предупредить. Я еще поговорю с Люсиллой.

— С Люсиллой? — сказала Айрис с презрением.

Джордж обеспокоенно спросил:

— Ты чем-нибудь недовольна? Она не заботится о том, чтобы ты развлекалась? Я имею в виду вечеринки и все прочее.

— Ну что ты! Она трудится не покладая рук.

— Ты учти, Айрис, если что не так, тебе достаточно сказать слово, и мы найдем ей замену — помоложе и не такую старомодную. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Мне и так хорошо, Джордж. Правда.

Он сказал грустно:

— Ну, тогда все в порядке. К сожалению, от меня толку мало. Я никогда не был особенно светским человеком. Но смотри, чтобы у тебя было все, что нужно. Ни в чем себе не отказывай.

В этом был весь Джордж — добрый, неловкий, часто даже нелепый.

Он сдержал свое обещание — или даже угрозу — переговорить с миссис Дрейк об Энтони Брауне. Однако судьбе угодно было распорядиться по-своему: разговор состоялся в момент, когда Люсилле было не до того.

Она только что получила телеграмму от своего незадачливого отпрыска, который был единственной ее отрадой и прекрасно умел заставить струны материнского сердца звучать наивыгоднейшим для своего кармана образом.

«Умоляю выслать двести фунтов на грани отчаяния вопрос жизни и смерти

Виктор»

Люсилла рыдала.

— У Виктора так развито чувство чести. Он знает, что я стеснена в средствах, и никогда бы ко мне не обратился, если бы не крайняя нужда. Я так боюсь, что он застрелится.

— Только не он, — сказал бесчувственный Джордж.

— Вы его не знаете. Я мать, и кому, как не мне, знать, на что может решиться мой сын. Я никогда себе не прощу, если не выполню его просьбы. Я могла бы помочь ему, если бы продала акции.

Джордж вздохнул:

— Послушайте, Люсилла. Я сделаю телеграфный запрос через одного из моих тамошних агентов. Мы точно будем знать, какого рода неприятности грозят Виктору. Мой вам совет — дайте ему возможность самому расхлебать кашу, которую он заварил. Он никогда не станет на ноги, пока вы будете ему помогать.

— У вас нет сердца, Джордж. Моему бедному мальчику всегда так не везет.

Джордж промолчал. С женщинами спорить бесполезно.

— Я поручу это Рут. Завтра будет ответ, — сказал он.

Люсилла немного успокоилась. Требуемую сумму в конце концов удалось сократить до пятидесяти фунтов. Но Люсилла настаивала, чтобы эти деньги перевели немедленно.

Айрис хорошо знала, что Джордж пошлет свои деньги, хотя и делал вид, что собирается продать акции Люсиллы. Айрис оценила его щедрость. Когда она сказала ему об этом, он ответил:

— Просто я считаю, что в семье не без урода. Всегда кто-то норовит сесть вам на шею. Пока Виктор жив, кому-то все время придется раскошеливаться.

— Но почему это должен делать ты? Ведь он тебе не родственник.

— Но он родственник Розмэри, значит, и мой.

— Ты прелесть, Джордж. Но может быть, это сделаю я? Ты всегда ведь говоришь, что у меня уйма денег.

Он улыбнулся:

— Никаких денег послать ты не можешь до своего совершеннолетия. Если у тебя хватит ума, ты не станешь этого делать и после. Я хочу дать тебе практический совет. Когда ты получишь телеграмму, что кто-то кончает с собой, если ему не вышлют двести фунтов, знай, что в таких случаях хватит и двадцати, даже десяти. Мать, конечно, всегда будет отрывать от себя и посылать. Тут ничего не поделаешь, но сумму при желании можно урезать. Запомни это. Ясно как божий день, что Виктор Дрейк никогда не покончит с собой. Это не тот человек. Вообще люди, которые грозятся покончить с собой, никогда этого не делают.