Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [20]

Все ошеломленно молчали. Затем в порыве ярости с места сорвался Себек.

— В чем дело? Что стало известно отцу? Кто же ему насплетничал? Мы этого не потерпим! Отец не имеет права лишать нас наследства и отдавать все свои владения наложнице!

— По закону он волен распоряжаться своим имуществом как ему заблагорассудится, — мягко объяснил Хори, — хотя, конечно, пойдут разные разговоры, и его будут обвинять в несправедливости.

— Она околдовала его! Эта вечно улыбающаяся змея заворожила отца! — кричал Себек.

— Невероятно… Не могу поверить, — бормотал вконец потрясенный Яхмос.

— Отец сошел с ума! — выкрикнул Ипи. — Эта женщина настроила его даже против меня!

— Имхотеп, по его словам, скоро вернется, — спокойно сказал Хори. — К тому времени его гнев, возможно, остынет; не думаю, что он поступит так, как пишет.

В ответ раздался короткий и неприязненный смешок. В дверях, ведущих на женскую половину, стояла Сатипи и, глядя на них, смеялась.

— Значит, нам остается только ждать и надеяться, о мудрый наш Хори?

— А что еще? — растерянно произнес Яхмос.

— Что еще? — возвысила голос Сатипи. И выкрикнула: — Что течет в ваших жилах? Кровь или молоко? Яхмос, насколько мне известно, не мужчина. Но ты, Себек, ты тоже не знаешь средства избавиться от этой нечисти? Нож в сердце, и эта женщина навсегда перестанет причинять нам зло.

— Сатипи, — вскричал Яхмос, — отец нам этого никогда не простит!

— Это ты так считаешь. А я считаю, что мертвая наложница совсем не то, что живая. Как только она умрет, он снова обратится всем сердцем к своим сыновьям и внукам. И, кроме того, откуда он узнает, что было причиной ее смерти? Можем сказать, что ее ужалил скорпион. Мы ведь все заодно, не так ли?

— Отец узнает. Хенет ему скажет, — возразил Яхмос.

Сатипи истерически захохотала.

— Благоразумный Яхмос! Тихий и осторожный Яхмос! Это тебе следовало бы приглядывать за детьми и выполнять прочие женские обязанности в доме. Помоги мне, о Себек! Я замужем за человеком, в котором нет ничего мужского. А ты, Себек, ты ведь всем рассказываешь, какой ты храбрый и решительный! Клянусь богом Ра, во мне больше мужества, чем в любом из вас.

Она повернулась и скрылась внутри дома.

Кайт, которая стояла за ее спиной, сделала шаг вперед.

— Сатипи верно говорит, — глухим дрожащим голосом сказала она. — Она рассуждает как настоящий мужчина, а вы, Яхмос, Себек и Ипи, только сидите сложа руки. Что будет с нашими детьми, Себек? Их вышвырнут на улицу умирать с голоду. Обещаю вам, если вы ничего не предпримете, тогда за дело возьмусь я. Вы не мужчины.

И, повернувшись, тоже скрылась в женской половине дома. Себек вскочил на ноги.

— Клянусь Девяткой богов Эннеада[39], Кайт права. Это дело мужчин, а мы только болтаем и в растерянности пожимаем плечами.

И он решительно направился к выходу.

— Себек! Куда ты, Себек? — вдогонку ему крикнул Хори. — Что ты собираешься делать?

Прекрасный в своей ярости, Себек отозвался:

— Не знаю, но что-нибудь придумаю. А уж то, что надумаю, сделаю с удовольствием.

Глава 9 Второй месяц зимы, 10-й день

1

Ренисенб выскочила из дому на галерею и остановилась на мгновенье, прикрыв глаза от слепящих лучей солнца.

Ее мутило и трясло от какого-то непонятного страха. Она твердила про себя одни и те же слова: «Я должна предупредить Нофрет… Я должна предупредить ее…»

За ее спиной еще слышались мужские голоса: Хори и Яхмос убеждали в чем-то друг друга, их слова были почти неразличимы, зато звенел по-мальчишески высокий голос Ипи:

— Сатипи и Кайт правы; у нас в семье нет мужчин! Но я мужчина. Если не возрастом, то сердцем. Нофрет смеется и глумится надо мной, она обращается со мной как с ребенком. Я докажу ей, что давно уже не ребенок. Мне нечего опасаться отцовского гнева. Я знаю отца. Он околдован, эта женщина заворожила его. Если ее не будет, его сердце снова обратится ко мне, да, ко мне! Я его любимый сын. Вы все смотрите на меня как на ребенка, но я докажу вам, чего стою. Увидите!

Выбежав из дому, он столкнулся с Ренисенб и чуть не сбил ее с ног. Она схватила его за рукав.

— Ипи! Ипи, куда ты!

— К Нофрет. Она узнает, каково смеяться надо мной!

— Подожди! Успокойся. Нельзя действовать необдуманно.

— Необдуманно! — Ипи презрительно расхохотался. — Ты похожа на Яхмоса. Благоразумие! Осторожность! Ничего нельзя делать, не подумав! Яхмос — древняя старуха, а не мужчина. Да и Себек — только на словах молодец. Пусти меня, Ренисенб!

И выдернул у нее из рук свой рукав.

— Где Нофрет?

Хенет, только что появившаяся в дверях дома, промурлыкала:

— Дурное дело вы затеяли, дурное. Что станется со всеми нами? Что скажет моя любимая госпожа?

— Где Нофрет, Хенет?

— Не говори ему, — выкрикнула Ренисенб.

Но Хенет уже отвечала:

— Она пошла задним двором. Туда, на поля, где растет лен.

Ипи бросился обратно в дом.

— Зачем ты ему сказала, Хенет? — укорила ее Ренисенб.

— Ты не доверяешь старой Хенет. Ты всегда отказывала мне в доверии. — Обида явственно зазвучала в ее ноющем голосе. — А бедная старая Хенет знает, что делает. Надо, чтобы мальчишка остыл. Ему не найти Нофрет возле тех полей. — Она усмехнулась. — Нофрет здесь, в беседке… с Камени. — И она кивнула в сторону водоема, повторив с явным удовольствием: — С Камени…