Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [161]
«Enfin!»[172] — вздохнул Пуаро. Чего они ждут от него? Чтобы он притворился, что верит в это «убийство»? Выразил растерянность… беспокойство?.. Или ему следует поклониться и поздравить хозяйку: «Ах, как прелестно вы все для меня устроили!..»
В самом деле, чрезвычайно глупо… и не интеллигентно. Кажется, королева Виктория[173] говорила: «Нас это не позабавило!» Пуаро испытывал сильное желание повторить то же самое: «Меня, Эркюля Пуаро, это не забавляет!»
Леди Энкейтлл направилась к тому месту, где лежало тело. Пуаро поспешил за ней, чувствуя тяжелое дыхание Гаджена за своей спиной. «Он явно не был посвящен в розыгрыш», — подумал Пуаро. Те двое с другой стороны бассейна тоже подошли, так что теперь все были довольно близко, и стояли, глядя вниз на эффектно раскинувшуюся фигуру на краю бассейна.
Внезапно произошло нечто ужасное. Подобно тому как на экране кинематографа расплывчатое пятно изображения, попав в фокус, принимает четкие очертания, так Пуаро неожиданно понял: эта неестественно-театральная сцена — реальность. Он смотрел если не на мертвого, то, во всяком случае, на умирающего, а через бетонный край бассейна капала в воду не краска, а кровь… Этот человек был убит… и убит совсем недавно.
Пуаро быстро взглянул на женщину с револьвером в руке. На лице — никаких чувств, оно казалось бессмысленным и даже тупым.
«Любопытно, — подумал Пуаро, — она так опустошена, потому что вложила в этот выстрел все душевные силы? И теперь осталась лишь пустая оболочка? Может быть…»
Он перевел взгляд на тело и невольно вздрогнул: глаза были открыты. Ярко-голубые глаза. И хотя Пуаро не мог объяснить их взгляд, но для себя определил его как предельно напряженный…
Пуаро вдруг показалось, что во всей этой группе людей по-настоящему живым был только один человек… тот, который находился теперь на грани смерти. Никогда еще Пуаро не встречал настолько ярко выраженной жизненной силы. Все остальные в сравнении с ним были лишь бледными, тенеподобными фигурами, актерами далекой драмы, а он один был — настоящий!
Губы Джона Кристоу дрогнули.
— Генриетта!.. — Голос был неожиданно сильный и настойчивый.
Но веки тотчас закрылись, голова дернулась в сторону.
Эркюль Пуаро опустился на колени и, удостоверившись, встал, машинально стряхнув пыль с брюк.
— Да, он мертв…
И сразу картина дрогнула, рассыпалась, чтобы через миг опять стать четкой. Теперь видна была индивидуальная реакция… мелкие, тривиальные случайности. Пуаро чувствовал, что его слух и зрение необыкновенно обострились, он мысленно регистрировал, да, именно регистрировал, все происходящее.
Он увидел, как руки леди Энкейтлл, державшие корзину, разжались, и Гаджен, выскочив вперед — «Разрешите мне, миледи…» — быстро взял корзину из ее рук.
— Спасибо, Гаджен, — механически поблагодарила леди Энкейтлл, а затем нерешительно произнесла: — Герда…
Женщина с револьвером в руке наконец пошевелилась. Она посмотрела вокруг. Когда она заговорила, в ее голосе звучало полное замешательство.
— Джон мертв, — сказала она. — Джон мертв…
Высокая молодая женщина с волосами цвета осенних листьев быстро и решительно подошла к ней.
— Дайте мне это, Герда! — сказала она и проворно, прежде чем Пуаро успел запротестовать или вмешаться, взяла револьвер из рук Герды.
Пуаро быстро шагнул вперед:
— Вы не должны были этого делать, мадемуазель…
При звуке его голоса молодая женщина нервно вздрогнула, и револьвер с плеском упал в воду.
— Ох! — воскликнула она с испугом и, повернув голову, виновато посмотрела на Эркюля Пуаро. — Какая я глупая! — произнесла она. — Простите!
Пуаро ничего не ответил, он пристально смотрел на нее. Чистые карие глаза женщины твердо встретили его взгляд, и Пуаро усомнился в справедливости своего мгновенного подозрения.
— По возможности, — сказал он тихо, — ничего нельзя трогать до прихода полиции.
Легкое движение… чуть заметное, всего лишь слабая зыбь тревоги.
— Разумеется. Я полагаю… Да, конечно, полиция, — с неудовольствием сказала леди Энкейтлл.
— Боюсь, Люси, это неизбежно, — тихо сказал мужчина в охотничьем костюме. — Полиция! — в негромком голосе слышался легкий оттенок неприязни.
В установившейся тишине послышались шаги и голоса; уверенные, быстрые шаги и неуместно веселые голоса. По дорожке со стороны дома, разговаривая и смеясь, шли сэр Генри и Мидж. При виде застывшей группы возле бассейна сэр Генри резко остановился.
— В чем дело? Что случилось? — воскликнул он с удивлением.
— Герда, — сказала леди Энкейтлл и вдруг остановилась. — Я хочу сказать… Джон…
— Джон убит… — безжизненным голосом произнесла Герда. — Он мертв.
Все смущенно отвели от нее взгляд.
— Моя дорогая, — быстро заговорила леди Энкейтлл, — я думаю, вам лучше всего пойти и… и лечь. Пожалуй, нам всем лучше вернуться в дом. Генри и мосье Пуаро могут остаться здесь и… и ждать полицейских.
— Думаю, это самое правильное решение, — сказал сэр Генри. Он повернулся к Гаджену: — Вы позвоните в полицию, Гаджен? Сообщите точно, что произошло. Когда явятся полицейские, проводите их прямо сюда.
— Слушаюсь, сэр Генри! — Гаджен слегка наклонил голову. Он немного побледнел, но оставался все таким же идеальным слугой.
