Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [120]

Инспектор Кемп принял его вежливо, но сдержанно. За другим столом в той же комнате Стивен заметил полицейского, державшего наготове блокнот и карандаш. Кемп пригласил Стивена присесть и обратился к нему сугубо официальным тоном:

— Мистер Фарадей, вам предлагается дать свидетельские показания. Все, что вы имеете нам сообщить, будет занесено в протокол, который вам придется прочесть и подписать. Мой долг — предупредить вас, что вы имеете право отказаться от дачи показаний, а кроме того, можете потребовать присутствия вашего адвоката, если вы этого пожелаете.

Стивен был ошеломлен, но не подал виду. Он даже попытался саркастически улыбнуться.

— Все это звучит очень грозно, инспектор.

— Ясность прежде всего, мистер Фарадей.

— В таком случае вы должны были бы добавить, что все, что я скажу, может быть использовано в качестве улик против меня. Так ведь?

— Мы не придираемся к словам. Сформулируем это так: все, что вы скажете, может быть использовано наравне с другими свидетельскими показаниями.

— Простите, инспектор, — спокойно возразил Стивен, — я не понимаю, каких еще свидетельских показаний вы от меня ожидаете. Все, что я мог вам сообщить, вы слышали сегодня утром.

— Утром была, скорее, неофициальная встреча. Она понадобилась как отправной пункт. Кроме того, мистер Фарадей, имеется ряд фактов, которые, по моему мнению, нам удобнее обсудить с глазу на глаз. Учтите, что обстоятельства, не связанные непосредственно с делом, по которому ведется следствие, не подлежат никакой огласке. Мы стараемся проявлять в этих случаях максимум такта, разумеется в рамках, допускаемых правосудием. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

— Боюсь, что нет.

Инспектор Кемп вздохнул.

— Я имею в виду то, что вы находились в весьма близких отношениях с покойной миссис Розмэри Бартон.

Стивен прервал его:

— Что за нелепость!

Кемп вынул из ящика своего стола листок бумаги с напечатанным на машинке текстом.

— Могу показать вам копию письма, найденного среди личных вещей покойной миссис Бартон. К делу приобщен и оригинал письма — его передала нам мисс Айрис Марль, удостоверившая, что письмо написано рукой ее сестры.

Стивен начал читать: «Леопард, милый…»

К горлу подступила тошнота. Голос Розмэри — убеждающий, умоляющий… Господи, неужели прошлое всю жизнь будет преследовать его? Никогда не оставит в покое?

Овладев собой, он взглянул в лицо Кемпу:

— Возможно, вы правы и это письмо действительно написано рукой миссис Бартон, но из чего вы заключаете, что оно адресовано мне?

— Отрицаете ли вы тот факт, что вносили арендную плату за квартиру номер двадцать один, Мэлланд Мэншенэ, Эрлс-Корт?

Известно! И это известно! Давно ли? Может быть, с самого начала?

Он пожал плечами:

— Гм, вы, кажется, отлично информированы. Разрешите спросить, почему мои личные дела должны становиться всеобщим достоянием?

— Такая опасность вам не грозит, если только ваши личные дела не окажутся непосредственно связанными со смертью Джорджа Бартона.

— Понятно. Вы полагаете, что сначала я спал с его женой, а потом отравил его самого?

— Послушайте, мистер Фарадей, давайте поговорим откровенно. Вы состояли в связи с миссис Бартон, эта связь была прервана не по ее, а по вашей инициативе. Как явствует из ее письма, она не желала с этим примириться и собиралась предпринять какие-то решительные шаги. И вдруг — такое удачное стечение обстоятельств: миссис Бартон внезапно умирает.

— Вы же знаете, что она покончила с собой. Может быть, здесь была и моя вина. У меня могут быть счеты с собственной совестью, но при чем тут закон?

— Возможно, что в данном случае имело место самоубийство, но существует и другое мнение. Его придерживался мистер Бартон. Человек приходит к убеждению, что его жена погибла насильственной смертью, на свой страх и риск берется отыскать убийцу — и тоже умирает! Такая последовательность событий кое о чем говорит, не правда ли?

— Я все же не понимаю, почему вы… э-э-э… остановили свой выбор на мне.

— Согласитесь, что смерть миссис Бартон наступила, с вашей точки зрения, в самый удобный момент и избавила вас от многих осложнений. Публичный скандал погубил бы вашу карьеру.

— Скандала могло и не быть. Я сумел бы уговорить миссис Бартон одуматься.

— Сильно сомневаюсь. А ваша супруга знала об этой связи?

— Разумеется, нет.

— Вы в этом твердо убеждены?

— Конечно. Моя жена до сих пор уверена, что с миссис Бартон меня связывала только дружба. Надеюсь, что и в дальнейшем ничто не помешает ей пребывать в этой уверенности.

— Ваша жена ревнива, мистер Фарадей?

— Ничуть. По отношению ко мне она никогда не допускала ни малейшего проявления ревности. Для этого она слишком умна.

Инспектор оставил это замечание без ответа и задал следующий вопрос:

— Скажите, мистер Фарадей, за последний год вам ни разу не приходилось иметь дело с цианистым калием?

— Нет.

— Но в вашем загородном доме хранится запас этого яда?

— Может быть, садовник его и держит. Я, право, не в курсе.

— А сами вы ни разу не покупали его? Скажем, в аптеке или в магазине фотопринадлежностей?

— Фотографией я не занимаюсь. Повторяю: цианистого калия я нигде и никогда не покупал.