Смерть потаскушки - [40]

– Вот как? – раздалось рычанье. – Ты еще жив?

Я признал, что это так.

– Правда, едва-едва. Так что особенно на меня не рассчитывайте.

– А кто гостья?

– Мисс Джекет. Для вас мисс Джексон, а для меня – Джулия. Она тоже жива, но я в этом не виноват. Ночью, в половине второго, в нее стреляли перед входом в ее гостиницу из-за стены Центрального Парка. Снайпера не поймали. Фреда с пулей в ноге отвезли в больницу Рузвельта. Утром я звонил туда, но он спал. Жене его я все сообщил ночью. Также позвонил Солу и предупредил, чтобы он был наготове. Джулию я привез сюда, потому что без Фреда и Орри людей нам не хватает, а мне надоело слушать, как над головой свистят пули. Завтракает она в постели. Фриц приготовит завтрак, а я его отнесу в ее комнату примерно в половине первого. Вот и все.

– Значит, стрелявшего не поймали?

– Да, сэр. Но это был Барри Флеминг. Он приходил вчера днем поговорить насчет письма. Его приход доказал, что он шантажист, а стрельба доказала, что он убийца. Так что теперь все, что нам нужно, это хоть какая-нибудь завалящая улика. Впрочем, вы, конечно, потребуете, чтобы я доложил со всеми подробностями.

Вульф кивнул, и мы перешли в кабинет. Субботняя почта громоздилась у меня на столе нераспечатанная. Не знаю, почему Вульф так делает, но подозреваю, что он пытается донести до меня пожелание: я не суюсь в твои дела, а ты не суйся в мои. Да и Фриц, похоже, тоже воспринял этот девиз как руководство к действию, а вернее – к его отсутствию: пыль намоем столе явно никто не вытирал. Я положил воскресный выпуск «Таймс» на стол и приступил к отчету. Дословно я излагал разговоры лишь в тех случаях, когда считал, что это важно. Я не стал, например, упоминать вопрос Джулии о том, сознаю ли я, что это постель, или слова вроде «ягненочек». Как правило, Вульф открывает глаза и выпрямляется, когда я заканчиваю свой отчет, на сей же раз он просидел с закрытыми глазами больше минуты. В конце концов я не выдержал и заговорил:

– Если вы ждете от меня комментариев, то сказать мне нечего. Мы знаем достаточно много, но не можем доказать, но это и так ясно. Стрелял ли Флеминг из ружья, я не знаю. Первая пуля либо засела в ноге у Фреда, либо прошла насквозь и угодила в здание гостиницы, то есть в камень. Вторая пуля очевидно расплющилась о каменную стену. Мнения экспертов о том, из какого ружья выпущены эти пули, наверняка разделятся. Вот если бы он попал в Джулию и убил ее…

– Фу! – Вульф выпрямился. – Это совсем ни к чему. Своего мы добились, получив подтверждение, что он убийца. Разве еще остались сомнения в том, что нам удастся вызволить Орри?

– Нет.

– Значит, это больше не должно нас беспокоить. А нужны ли нам безусловные доказательства того, что Флеминг убил Изабель Керр? Если мы их раздобудем и передадим мистеру Кремеру, то что случится?

– Вот что. Во-первых, они выпустят Орри. Во-вторых, арестуют, отдадут под суд и почти наверняка осудят Флеминга. В-третьих, они попытаются избежать огласки имени Баллу, но это им не удастся. И в-четвертых, вы больше не увидите этого свертка.

Вульф кивнул.

– Что я обещал Баллу?

– Что если можете помочь осуществлению его цели без ущерба для своих планов, то так и сделаете.

– Ну и что?

– Можете попытаться. Сегодня шестое февраля, в этом году мы еще ничего не заработали и, по-моему, ничего путного даже не наклевывается. Я же знаю, сколько мы расходуем, поскольку выписываю чеки. Хотите знать мое мнение?

– Да.

– Я пока не вижу выхода. Если мы хотим освободить Орри, то должны отдать им Флеминга, а тот безусловно заложит Баллу. Вот в чем закавыка. Даже если полиция пойдет навстречу и не раскроет его имени во время дознания, оно неизбежно выплывет на суде, и мы ни черта не получим. Как вам известно, я всячески приветствую доходную часть нашего бюджета. Мне бы крайне не хотелось, чтобы наши чеки признали неплатежеспособными. Вы сами хотели знать мое мнение.

– Ты не понял. Я хотел услышать от тебя, каков здесь риск, а не насколько это выполнимо. Можем мы поставить под угрозу освобождение Орри?

– Нет. Считайте, что он уже на свободе.

– Значит, никакого риска нет. Тогда дело лишь в том, чтобы уличить убийцу без…

В дверь позвонили, я прогулялся в прихожую, посмотрел в одностороннее стекло и вернулся.

– Кремер. Позовите Фрица. Я поднимусь и попрошу ее временно воздержаться и не распевать «Люби меня, толстяк» при открытых дверях.

И я двинулся к лестнице.

Дверь и в самом деле была распахнута настежь, хотя в девять, когда я проходил мимо, она была закрыта. Я поднял руку, чтобы постучать, но тут послышался голос Джулии:

– О Господи, вы уже на ногах в такую рань!

Она сидела на стуле у окна в полосатой светло-зеленой пижаме и босиком. Волосы торчали во все стороны. Я вошел и прикрыл за собой дверь.

– Я открыла дверь, просто чтобы понаслаждаться, – сказала Джулия. – Сто лет уже не была в спальне, в которой можно оставлять дверь нараспашку: А встала я, потому что проснулась. Я никогда не валяюсь в постели, если не читаю или не ем.

Я приблизился к ней.

– Боюсь, что с завтраком придется немного повременить. Здесь инспектор Кремер. Возможно, он думает, что вы здесь, поскольку полицейский видел, что мы уехали вместе, но мы будем отпираться. Если это не получится, и он станет настаивать на том, чтобы увидеть вас, то либо мы попытаемся уверить его, что сейчас вы не в состоянии разговаривать после пережитого, либо же мы с ним поднимемся сюда, и вам придется с ним потолковать. Я думал, что лучше узнаю ваше мнение.