Смерть поправший - [6]

— Юсуф из Мазари-шерифа, это провинция на самом севере Афганистана, — неохотно начал Али-хан.

— Где и какая провинция в Афганистане, я знаю, — оборвал его американец. — Таджик он или узбек?

— Родился Юсуф в высокогорном кишлаке на границе с Советским Союзом, в таджикской семье. Шестой ребенок... Дед его в тридцатые годы был на Памире и в Ферганской долине известным курбаши. Его расстреляли большевики...

— После защиты диплома в России Юсуф еще три года стажировался в Турции, — добавил Аюб-хан. — При Кармале, сразу, как только Юсуф возвратился из Турции в Афганистан, он был призван в нечестивую правительственную армию.

— Служил военврачом в главном госпитале афганской ХАД, — с непонятной усмешкой дополнил Али-хан.

— Как Юсуф оказался у вас?

— В восемьдесят шестом он попал в плен к одному из пуштунских полевых командиров, — небрежно бросил Али-хан. — Но, сэр, не много ли мы уделяем внимания этому ничтожному голодранцу Юсуфу? Он и без того сделает все, что мы ему прикажем.

— У тебя плохо с ушами, коллега? — повысил голос Метлоу. — Я просил выкладывать о нем все.

Али-хан побагровел и демонстративно отвернулся к окну.

— Сэр, кровожадные пуштуны хотели Юсуфа расстрелять, но у моего брата доброе сердце — он выкупил у моджахедов его жизнь за большие деньги и тайными тропами переправил его сюда, — поспешил разрядить ситуацию Аюб-хан. — В моей клинике доктор Юсуф проявил себя как талантливый нейрохирург, специализирующийся на черепно-мозговых травмах.

— Какой политической партии или движению он сочувствует?

— Доктор Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, не интересуется политикой. Облегчая участь больных, дни и ночи он проводит в клинике или молится в соседней мечети.

— Так набожен?

— Как все горные таджики... Ни один намаз не пропустит, может часами распевать суры из Корана.

— Док Аюб, рекомендуя Юсуфа для поездки в Гонконг, твоя клиника теряет талантливого врача, я правильно понимаю?

— Да, это для нас большая потеря, — горестно всплеснул руками Аюб-хан.

— Но при определенной компенсации эта проблема вполне разрешима, — взял на себя инициативу Али-хан. — Думаю, это не сильно обременит бюджет Лэнгли, полковник.

— О'кей! — кивнул Метлоу. — Разумеется, вы вправе рассчитывать на компенсацию, но тогда я должен буду указать в финансовом отчете, что деньги американских налогоплательщиков потрачены на выкуп... раба.

— Отдаете себе отчет, полковник! — вспыхнул Али-хан. — Как прикажете понимать ваши слова?

— Именно — раба! — повысил голос Метлоу. — Или, господа, вы будете отрицать статус доктора Юсуфа в вашей клинике?

— Не забывайтесь! — взорвался Али-хан. — На Востоке свои обычаи, и не американцам отменять их.

— Остынь и оцени ситуацию, — смерил его насмешливым взглядом Метлоу. — Талантливый врач-нейрохирург выкуплен у афганских моджахедов из плена резидентом пакистанской разведки и передан в рабство своему брату — владельцу частной клиники, который к тому же баллотируется в парламент страны. Это ли не находка для журналистов? Я уж не говорю о соперниках дока Аюба на парламентских выборах.

На побледневшем лице Аюб-хана выступили капли холодного пота.

— Кстати, замять такой скандал, даже за очень крупную взятку, руководству пакистанской разведки вряд ли удастся, — в упор посмотрел на Али-хана Метлоу.

Тот ответил ему взглядом, полным бессильной ярости.

— На жаргоне нью-йоркских клоак это, кажется, называется — дамп, или, попросту говоря, — надуть партнера по сделке, кинуть, — прошипел он. — Так с союзниками не поступают! Не докладывая полтора года моему руководству о русском офицере, разве я не оказал услугу вам лично?

— Кто кого кинул, мы выясним позже, — поднялся Метлоу. — О'кей, док Аюб!.. Готовь пациента к путешествию в Гонконг и не забудь дать доку Юсуфу рекомендательное письмо к профессору Осире.

— Непременно, непременно! — всплеснул ручками Аюб-хан. — Но, сэр, могу ли я быть уверенным, что конфиденциальная информация о докторе Юсуфе не попадет к моим соперникам и на страницы газет?

— Не обещаю, — отрезал Метлоу и показал на Али-хана. — Все будет зависеть от умения вашего родственника не делать резких движений.

Братья недоуменно переглянулись.

— Что вы имеете в виду? — пролепетал Аюб-хан.

— Только то, что ваш братец законченный мерзавец.

— Не делайте из меня врага, полковник! — взорвался Али-хан. — Сожалею, что вы втравили меня в грязное дело с русским гяуром!

Смерив его презрительным взглядом, Метлоу стремительно покинул кабинет. Братья вновь переглянулись.

— Говорил я тебе, что ни одному янки нельзя верить! — воскликнул потрясенный Аюб-хан. — Полтора года дрожать от страха — и такой результат!

— Какая муха его укусила? — пробормотал обескураженный Али-хан. — Ты пока сообщи Юсуфу о поездке в Гонконг, а я, несмотря на нанесенное мне оскорбление, попробую вызвать глупого янки на откровенность, — добавил он и, забыв о своей солидности, опрометью бросился вслед за Метлоу.

* * *

Башни древней мечети Махабат-хана неприступно возвышались над пыльными и узкими улочками старого города. Просторную площадь перед входом в мечеть занимал восточный базар. Здесь можно было купить все: от верблюда до грациозного арабского скакуна, от ржавого советского трактора «Беларусь» до сверкающего свежим лаком «Мерседеса», от обожаемого Востоком «Калашникова» до американской зенитной ракеты «Стингер».