Смерть поэта - [3]
Но мы не о Пушкине. Мы о Серафиме Тепловой, о восьми ее строках, приведших к роковым последствиям не для автора этих стихов, а для всего Московского университета, и еще для одного великого российского стихотворца, чье имя мы произнесем несколько позже.
Уже в наше время забытым стихам Серафимы Тепловой были посвящены два замечательных, но известных лишь специалистам исследования. Первой воскресила этот сюжет Р. Б. Заборова в № 3 журнала «Русская литература» за 1976 г. Пушкинодомец Вадим Вацуро продолжил сей сюжет статьей «Лермонтов и Серафима Теплова» в книге «Литература и искусство в системе культуры» (М., 1988).
Впрочем, помнили об этой истории и в XIX веке.
14 июля (!) 1854 года М. А. Максимович пишет письмо В. П. Гаевскому, который в то время готовил монографию о Дельвиге. Вспомнил Максимович и о своей «Деннице», и об истории заключения на гауптвахту цензора Глинки.
И даже не совсем точно процитировал Пушкина: «Дела давно минувших лет…» Надо не «лет», а «дней», но оговорка, (точнее описка) вполне красноречива.
Сама дата письма – ключ к разгадке, какой-такой «особый толк» придан был властями стихам С.Тепловой.
Николаевское время уже кончается (но еще не кончено!), и образованные читатели XIX столетия умеют передавать друзьям тайные приветы.
В 1861 г. М. Н. Лонгинов в рецензии на стихи Надежды Тепловой вспомнил и об элегии юной ее сестры. Дескать, Максимович «объяснил, что стихи написаны к утопленнику и не заключают в себе никакого особенного умысла». Более того, «такой же отзыв был доставлен издателем «Денницы» от автора стихов». Серафима Сергеевна, к тому времени уже Пельская, прочтя в «Русском вестнике» эти строки, отписала автору их, потребовав восстановления справедливости.
Пришлось Лонгинову в «Письме к редактору» извиняться:
«Когда в 1830 году возникло недоразумение по поводу стихов С.С.Тепловой /…/ издатель М.А. Максимович, желая, по-видимому, отстранить от автора возможность каких-либо неприятностей, ограничился тем, что взял у нее по необходимости одну только подписку, что стихи в ”Деннице” написаны ею».
Так Серафима Сергеевна дала понять проницательному читателю времен «оттепели» и «перестройки», что никаких отречений, пусть даже вынужденных, она не произносила. (Хорошо, что при Николае Палкине детей все же не допрашивали.) Тогда, в 1830-м, жандармы сделали вид, что удовлетворились оправданиями Максимовича и начали готовить расправу над Московским университетом (что вскоре и произошло), а в самом университете молодежь горячо обсуждала вызов, брошенный в элегии юной барышни всему государственному режиму. На это, как полагают исследователи, намекал три десятилетия спустя И. В. Селиванов, закончивший Московский университет в 1829 г., в письме к А. В. Дружинину. Об этом говорит и записная книжка студента Белинского с переписанными в нее стихами Тепловой. (Там они следуют сразу за «Живым мертвецом» Полежаева.)
Антон Дельвиг. Рисунок Пушкина из Ушаковского альбома. 1829 или 1830. Определение Н.Г.Антокольской
Вскоре умрет Дельвиг, и Пушкин пригласит Максимовича вместе с обеими московскими барышнями участвовать в «Северных цветах» на 1832 г.
Серафима Пельская писала немного, но все же дала для альманаха вполне невинное стихтворение «Сестре в альбом».
Почему же у Булгарина не было сомнений в том, кому посвящена элегия в «Деннице»?
Первое объяснение принадлежит современнику тех событий М. А. Дмитриеву: «Проницательные люди донесли, что в этих стихах дело идет о Рылееве, содержавшемся перед казнью в каземате Петропавловской крепости, омываемой волнами. Довольно было этого имени, чтобы поднять тревогу в душе Николая Павловича и воздвигнуть бурю».
Второе – что Рылеев казнен на кронверке Петропавловской крепости, выходящем на Неву.
Тут мы вынуждены поправить и современников Тепловой, и современных исследователей: у Тепловой речь не о каземате и не о виселице, а именно о могиле. О той, что на самой кромке суши, «в прибрежных кустах» (выражение обер-полицмейстера Б. Я. Княжнина, руководившего тайным этим захоронением), постоянно затопляемых водой. И если московская барышня в 1829 г. сумела так точно указать в стихах на сам характер этого места, значит, оно не было тайной и для москвичей.
Р. Б. Заборова, безусловно, права, когда пишет, что в элегии Тепловой просто не может идти речь о юноше-утопленнике, тем более о самоубийце.
Это версия для нравственно тупых шпионов правительства, ибо самоубийство для христианина должно быть почтено «не полным прощением, оправданием и уважением окружающих, а молитвой о прощении за содеянный грех».
Впрочем, трудно предположить, что Фаддей Венедиктович или Николай Павлович об этом не догадываются. И царь очень точно понял, куда надо направить главный удар репрессий, где таится в оппозиционной Москве источник самой страшной для режима крамолы. Поразительно, но он попал-таки в яблочко, ибо в пансионе при Московском университете в тот год учился отрок, бредивший стихами Пушкина, Рылеева и… Серафимы Тепловой.
Имя мальчика – Михаил Лермонтов.
Вадим Вацуро обнаружил в стихах юного Лермонтова несколько прямых цитат и целый пласт реминисценций из элегии Серафимы Тепловой.
Федор Дмитриевич Крюков родился 2 (14) февраля 1870 года в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа Области Войска Донского в казацкой семье.В 1892 г. окончил Петербургский историко-филологический институт, преподавал в гимназиях Орла и Нижнего Новгорода. Статский советник.Начал печататься в начале 1890-х «Северном Вестнике», долгие годы был членом редколлегии «Русского Богатства» (журнал В.Г. Короленко). Выпустил сборники: «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы» (СПб., 1907), «Рассказы» (СПб., 1910).Его прозу ценили Горький и Короленко, его при жизни называли «Гомером казачества».В 1906 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Талантливый драматург, романист, эссеист и поэт Оскар Уайльд был блестящим собеседником, о чем свидетельствовали многие его современники, и обладал неподражаемым чувством юмора, которое не изменило ему даже в самый тяжелый период жизни, когда он оказался в тюрьме. Мерлин Холланд, внук и биограф Уайльда, воссоздает стиль общения своего гениального деда так убедительно, как если бы побеседовал с ним на самом деле. С предисловием актера, режиссера и писателя Саймона Кэллоу, командора ордена Британской империи.* * * «Жизнь Оскара Уайльда имеет все признаки фейерверка: сначала возбужденное ожидание, затем эффектное шоу, потом оглушительный взрыв, падение — и тишина.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.