Смерть по почте - [17]

— Не соблаговолите ли вы объяснить, что именно вы имели в виду под термином «непривлекательная действительность», мисс Уинтертон? — прозвучал холодный голос Саманты Стивенс.

Эбигейл Уинтертон явно была довольна собой — еще бы, она привлекла столько внимания к своей особе.

— Что ж, извольте, если вам так хочется знать. В данной пьесе внимательный автор всесторонне раскрывает особенности этой самой «непривлекательной действительности». — Она хохотнула. Лучше бы она этого не делала. — В жизни каждого человека много маленьких некрасивых секретов, и никто не хочет, чтобы об этом узнали соседи. — Она замолчала, улыбаясь злобно и удовлетворенно.

— По мне, так звучит ужасно безвкусно и невыносимо банально, — сказала Прунелла, громко фыркнув.

— Возможно, — парировала Эбигейл Уинтертон, — но ведь такова и человеческая жизнь.

— Но почему правление должно одобрить такого рода пьесу? — сквозь зубы сказал Тревор Чейз. — Я лично считаю, что это просто безобразие. Мы даже не знаем, кто такой этот неизвестный автор.

Тусклым, но твердым взглядом Эбигейл Уинтертон медленно обвела всех присутствующих.

— Автор из местных, но до поры до времени он пожелал остаться анонимом. Я прочитала пьесу и решила, что мы непременно должны ее поставить. Уверена, она понравится всей деревне, вам не кажется?

— Нет, мне не кажется! — Леди Блитерингтон встала. — Эбигейл, по-моему, ты совсем выжила из ума. Это просто смешно. У нас есть прекрасная пьеса под рукой. Почему мы вообще должны тратить время на обсуждение ерунды, которую ты нам предлагаешь?

Эбигейл Уинтертон снова язвительно улыбнулась:

— Ах, моя дорогая Прунелла, я могу назвать сколько угодно причин, по которым правлению стоит рассмотреть мое предложение. — Она снова оглядела всех собравшихся, кроме разве что меня. — И я уверена, что большинство из вас согласны со мной.

Леди Прунелла тяжело опустилась на стул. Ее лицо заметно побледнело.

— Что ж, замечательно, — сказала она слабым голосом. — У тебя есть с собой копии этой пьесы, чтобы мы могли с ней ознакомиться?

Эбигейл Уинтертон хитро прищурилась:

— На сегодняшний момент есть только одна рукопись этой пьесы, и автор не пожелал расстаться с ней. Но скоро копии будут готовы. Вы все получите по экземпляру.

Опять здесь промелькнули какие-то подводные течения, в которых я совершенно не разбирался. В какой-то момент мне показалось, что Эбигейл Уинтертон просто чем-то запугивает собравшихся, за исключением меня. Мне вспомнились слова Джейн Хардвик, когда она говорила, что Эбигейл Уинтертон — коварная и надоедливая особа. Она что, шантажирует всех, чтобы заставить правление взять для постановки эту пьесу? Что такого она обнаружила прошлой ночью, во время своих вчерашних поисков по деревне? Подражая Эбигейл Уинтертон, но делая это с гораздо большей, как мне хотелось надеяться, осторожностью, я осмотрел лица всех находящихся в комнате. У всех у них было время оправиться от шока, но я чувствовал, что они до сих пор испытывают потрясение. Вампиры очень чувствительны к человеческим эмоциям, и сейчас я видел, что все в разной степени чем-то встревожены. Проблема заключалась в том, что в таком наплыве эмоций невозможно было отличить одну от другой. Но кто-то в комнате (а может, и не один) определенно был зол настолько, что мог и убить.

— Ну что же, — продолжила леди Прунелла, уже без прежнего пыла в голосе, — уж раз так случилось, что, кроме пьесы Джайлза, у нас ничего в наличии нет, то я предлагаю просмотреть этот вариант. — Последний вздох вызова еще витал в воздухе, хотя мне показалось, что исход уже предрешен.

Как бы там ни было, нам раздали копии сценария, и мы начали внимательно изучать их. Если пьеса Джайлза и не блистала, то она в любом случае была лучше того, что могла предложить Эбигейл Уинтертон. Я развалился на стуле и читал сидя, в то время как остальные встали и вникали в суть пьесы, разгуливая по большой комнате. Тревор Чейз и Саманта Стивенс шевелили губами на ходу, проговаривая про себя диалоги, а леди Прунелла и Джайлз уединились в дальнем углу сцены и негромко перешептывались. Летти Батлер-Мелвилл ходила по сцене и собирала реквизит. Эбигейл Уинтертон небрежно пролистывала страницу за страницей, а полковник Клидеро сидел и смотрел в пространство перед собой.

Я сосредоточился на пьесе и, к своему немалому изумлению, обнаружил, что она очень даже неплоха. Диалоги были достаточно остроумными и непростыми и не сказать, что слизаны прямиком из Оскара Уайльда, как я ожидал. Надо сказать, что я с большим уважением стал относиться к Джайлзу Блитерингтону. В этот момент он как раз оживленно беседовал о чем-то с Тревором Чейзом, пока леди Прунелла и Эбигейл Уинтертон направились вместе в другом направлении. Эмоции там кипели нешуточные. Саманта Стивенс присела рядом со мной и тихо сказала:

— А неплохая вещица, правда?

Я кивнул, а остальные члены правления уже занимали свои места за столом. Я очень хотел спросить ее о причине столь странного поведения Эбигейл Уинтертон сегодня вечером, но время явно было неподходящее.

— Итак, прошу внимания, — сказала леди Прунелла. — Я думаю, сейчас нам к сказанному добавить нечего. На ваш суд была представлена одна пьеса, и, как мне кажется, более чем подходящая нашим запросам. — Она нервно пожала плечами, но продолжила: — Тем не менее мы рассмотрим и второй вариант, как только Эбигейл предоставит нам копии для прочтения.