Смерть по ходу пьесы - [23]

— Но это было всего за три часа до нападения!

— А кто это будет считать? Сказал, что это некрасиво выглядит, что мы знали об угрожающих телефонных звонках и все-таки позволили...

— Позволили?!!

— ...чтобы актриса подверглась нападению...

— Ну да, конечно, мы позволили ее зарезать.

— Это, собственно, комиссар сказал Питу. А Пит повторил это мне в половине восьмого утра. Газеты здорово раздули это дело, Берт. Достаточно, чтобы всех взбудоражить. Пит желает получить этого головореза. И быстро.

* * *

Одетый в ливрею чернокожий привратник вежливо спросил у Кареллы, к кому он. Карелла предъявил жетон и сообщил, что ему нужен мистер Моргенштерн. Привратник переговорил с кем-то по селектору и сообщил Карелле, что тот может идти. Ему нужен пентхауз С, лифт направо по коридору. Дверь Карелле открыла чернокожая горничная и сказала, что мистер Моргенштерн сейчас находится в столовой — не будет ли мистер так любезен следовать за ней? Карелла прошел следом за горничной через роскошно обставленную квартиру, все окна которой выходили в парк.

Марвин Моргенштерн сидел в эркере, залитом яркими лучами утреннего солнца. Он был одет в синий шелковый халат. Из-под полы халата и из выреза выглядывала шелковая же пижама бледно-синего оттенка. Когда горничная ввела детектива в комнату, Моргенштерн как раз жевал кусочек тоста.

— Здравствуйте, — сказал Моргенштерн, — рад вас видеть. — С этими словами он встал, отряхнул крошки и протянул руку Карелле. Они поздоровались, и Моргенштерн предложил: — Присаживайтесь. Кофе хотите? А может, тост? Элли, принесите горячих тостов и еще одну чашку. Может, вам апельсинового сока? Элли, еще стакан сока, пожалуйста. Да вы присаживайтесь.

Карелла сел.

Он позавтракал в восемь утра, а сейчас было уже начало одиннадцатого. Моргенштерн еще не брился, но уже успел причесаться — зачесал волосы назад и не стал делать пробора. У него были лохматые черные брови под стать волосам, хотя волосы были настолько черными, что создавали впечатление крашеных. А может, он и брови красил. Узкие тонкие губы, ярко-голубые глаза. В глазах, похоже, прыгали смешинки, хотя Карелла не видел в случившемся преступлении ничего забавного.

— Как вы думаете, кто это сделал? — спросил Моргенштерн.

— А вы как думаете?

— Да кто его знает? В этом городе психов полно. Ну а какие-нибудь идеи у вас есть?

— Мы ведем расследование, — туманно ответил Карелла.

— И поэтому вы сюда и пришли?

— Да.

— Вы думаете, что это сделал я? — спросил Моргенштерн и расхохотался.

— Вы?

— Мне шестьдесят семь лет, — произнес Моргенштерн, отсмеявшись. — Три года назад я перенес инфаркт, мое колено, из которого двадцать лет назад удалили хрящ, начало болеть к непогоде, а вы думаете, что я напал в темном переулке на актрису из собственного театра? Совесть у вас есть, приятель? А, это вы, Элли. Свежий кофе? Замечательно. Поставьте сюда. Да, спасибо.

Горничная поставила поднос, на котором находились чайная ложечка, вилка, нож, салфетка, стакан апельсинового сока, пустая чашка и блюдце, вазочка с тостами и джезва с горячим кофе. Карелла прикинул, что горничной, должно быть, не больше двадцати трех — красивая женщина с вишневыми глазами и с лицом цвета кофе с молоком. Детектив подумал, что горничная, должно быть, гаитянка — в последнее время появилось много эмигрантов с Гаити. Не произнеся ни слова, девушка покинула комнату.

Моргенштерн разлил кофе, придвинул детективу сахарницу и молочник. Карелла выпил сок и потянулся за тостом. Он намазал тост маслом, потом добавил земляничного джема и откусил. Хлеб был свежим, а тост — хрустящим и теплым. Кофе тоже был хорош — крепкий и вкусный. Карелла расположился как дома.

— В таком случае расскажите мне о театральном бизнесе, — попросил он.

— Вы хотите знать, стоило ли мне пырять ее ножом? — спросил Моргенштерн.

Похоже, происходящее по-прежнему его забавляло.

— Что-то вроде того, — согласился Карелла.

— Что-то вроде того, много ли я выиграл от ранения моей звезды и от того, что название пьесы теперь на слуху у всего города? — И Моргенштерн широко, безо всякой задней мысли улыбнулся.

— И дата премьеры тоже, — добавил Карелла.

— Правильно, шестнадцатое число, — сказал Моргенштерн. — В четверг вечером. За день до еврейской Пасхи и страстной пятницы. Это принесет нам удачу, вам не кажется? Двойной праздник. Ну так разрешите просто сказать вам, сколько я заработаю, если эта пьеса станет хитом сезона. А я допускаю, что вероятность этого достаточно высока. На следующей неделе мы попадем на обложку «Тайма», понимаете? В воскресный номер.

— Я об этом не знал.

— Ну, так или иначе, это превратилось в телевизионную драму с продолжением. Просто невозможно послушать новости, чтобы вам тут же не сообщили про Мишель Кассиди. Мишель Кассиди, Мишель Кассиди, повсюду Мишель Кассиди. А правда, что еще нужно телевизионщикам? Красивую девицу с большими сиськами пырнули ножом — конечно, они тут же это проглотили. На публике они заламывают руки, а в кулуарах куют железо, пока горячо. Я не удивлюсь, если они сделают из этого «мыльную оперу». Впрочем, я ничего против не имею. На самом деле, если вы хотите оказать мне большую услугу, — арестуйте кого-нибудь до премьеры. Чтобы история развивалась — понимаете?