Смерть отца - [150]

– Отец, мы принесли тебе завтрак.

Отец открывает глаза, улыбается сыну и дочери. Оба красивы, оба радостны в это утро, и это доставляет ему удовольствие.

– Разреши мне немного помочь тебе, отец, – Эдит кладет перед ним поднос. Отец отрицательно качает головой, берет ложку.

– Отец, мы принесли тебе письма. Прочесть?

– Пожалуйста, – шепчет отец.

– Пригласительный билет на собрание сионистов Иоанны, отец, – шутит Гейнц.

– Сионистов? – странный трепет пробегает в глазах отца.

Эдит склоняется над отцом, который отложил ложку и сдвинул брови, словно его внезапно атаковала сильная боль.

– Отец, почему ты не ешь? Ты плохо себя чувствуешь?

– Гейнц, – с трудом выдавливает из себя отец, – с какой целью они организуют собрание?

– Для собирания денег, думаю, отец.

– Гейнц, пошли им пожертвование. Большую сумму. Прямо на имя Александра. – Сильный кашель сотрясает господина Леви, тело покрывается потом, хрип удушья поднимается к горлу.

– Кислород! – Елена тут же оказывается с ним рядом. – Балон кислорода! Быстрее!

Кашель прошел. Капелька крови в углу рта. Тяжело дыша, лежит господин Леви, глаза его закрыты. На одеяле покоятся его белые руки, все еще сжатые от тяжелого приступа. Доктор Вольф входит в комнату. Щупает пульс друг. Сильное сердцебиение.

– Вдруг он очень заволновался, – шепчет ему Эдит.

– По какой причине? – спрашивает доктор Вольф.

И никто толком не знает причины.

* * *

Уже дважды Инга входила в комнату и просила Иоанну, в конце концов, встать с постели Эдит. Ей необходимо привести в порядок постели на втором этаже. В обычные дни она бы сделала замечание ленивой девчонке, но в эти дни никто никому не делает замечаний и не повышает голос, словно каждый болен, и нуждается в осторожном отношении.

Инга открывает окна, и зайчики света прыгают по хрустальной люстре, ломко перепрыгивают на стены небольшими кубиками, трепещут красным и синим цветом.

– Пожалуйста, Инга, подними жалюзи, я сейчас встану.

Кубики исчезают. Иоанна собирается одеться и застывает. Все время она ходит в форме Движения. Отец эту одежду не любит. Может сегодня наденет что-нибудь другое? Хотя и поклялась не снимать форму, пока она находится в Германии. Но ради отца все можно. Иоанна бежит в свою комнату, извлекает из шкафа белую кофточку и клетчатую плиссированную юбку. Даже подбитые гвоздями ботинку не одевает, в легких туфлях, шаги в которых не слышны, спускается по ступенькам. У двери в комнату отца лежит Эсперанто, положив нос между лапами. Теребит Иоанна голову пса, чтобы лаем сообщил отца, что она здесь. Только Фердинанд идет по коридору, и Бумба тянется за ним тенью. Они приводят в порядок кабинет отца для доктора Гейзе и священника Фридриха Лихта, которые скоро придут и устроятся там в креслах.

– Иди, поешь, Иоанна, – шепчет ей Фердинанд.

Иоанна кивает головой и хочет взять книгу. Любит она читать во время еды, а от этой книги нельзя оторваться: «Анна Каренина». В доме все хлопочут. Хочет и она что-то сделать. Кухня опустела. Эмми спустилась в подвал. Фрида одна стоит у плиты и улыбается время от времени девочке, сидящей у стола. Отношения между ними улучшились в эти дни. Часто в последнее время обнимает Фрида детей и прижимает их к сердцу. Доброта царит в доме, как никогда раньше!

– Фрида, дай мне что-то сделать. Дай мне какую-нибудь работу.

– Пожалуйста, – говорит Фрида, – проследи за рисом. Через десять минут погаси огонь. Это для отца. И не дай Бог тебе открыть книгу. Слышишь меня?

– Конечно, Фрида!

Фрида выходит, Иоанна следит за пламенем под кастрюлей с рисом, держа книгу закрытой подмышкой. Были бы косички заплетены, взяла бы она кончик одной из кос в рот, пожевала бы ее и успокоилась. Но с тех пор, как срезала их, осталось ей только перебирать пальцами губы. Прошло несколько минут, и взгляд ее падает на «Анну Каренину». Она тайком открывает книгу. Хотя и не на том месте, где закончила чтение. Она же обещала Фриде.

– Иоанна! Господи!

Иоанна поднимает голову, и одна щека ее пылает от горькой судьбы Анны Карениной.

– Иисус Христос и святая Дева! Все сгорело. – Помешивает Фрида ложкой в кастрюле.

Глаза Иоанны в смятении глядят на Фриду. Сильный запах горелого риса стоит в кухне. Она сожгла рис, предназначенный для отца. Глаза ее наполняются слезами.

– Ничего не случилось, – жалеет ее Фрида, – немного риса. Небольшая беда.

Но Иоанна не может успокоиться: забыла отца из-за Анны Карениной.

– Иоанна, – возникает Эдит, как спасительный ангел, – отец хочет тебя видеть, – берет полотенце – помыть и вытереть слезы с лица маленькой своей сестренки.

Гейнц рассказал отцу об источнике горелого запаха, дошедшего до его комнаты. Повеселел больной и попросил привести девочку.

– Но только на несколько минут, – поднимает палец Елена.

– На несколько минут, – говорит Эдит Иоанне. – Отец очень устал. Много не говори и сделай лицо веселым, Иоанна, улыбайся отцу.

Глаза Иоанны красны. Волосы взлохмачены. На белой кофточке пятна шоколадного напитка от завтрака. Чулки спущены, и, как всегда, одна из туфель не зашнурована. Губы улыбаются, но глаза испуганно глядят на отца. Чувство жалости возникает в его сердце. Он просит ее подойти к постели. Иоанна, естественно, натыкается на стул. Возникает шум.