Смерть на рыболовном крючке - [47]

Женщина засмеялась. Ее передние зубы были в губной помаде. И Паркер почему-то пришла в голову мысль о вампирах.

— Доброго вам вечера, — сказала она, обращаясь к пухленькой.

Женщина приложила пальцы к губам, словно послала воздушный поцелуй, и поспешила за своей подругой, стуча каблучками.

— Думаю, ты ей понравилась, — сказал Уиллоус.

— И готов поэтому обвинить ее? — спросила Паркер.

Они остановились, глядя в глаза друг другу. Уиллоус моргнул первым.

В два часа ночи решили сделать перерыв и пошли к ближайшему круглосуточному ресторану, чтобы размять уставшие ноги и перекусить немного. Уиллоус принес большой бокал двухпроцентного молока, наполнив второй бокал водой и колотым льдом. Паркер заказала гамбургер и чайник чая. Она взяла несколько приборов из пластмассового ящика для самообслуживания, и они, выбрав стол около окна, сели.

Ресторан был с воздушным кондиционированием. Уиллоус чувствовал, как его вспотевшая спина охлаждается. Два часа ночи, а все еще около семидесяти пяти. Он пил маленькими глотками, запивая молоко ледяной водой, потом вытер лоб бумажной салфеткой и бросил ее на стол. Паркер все это время попивала свой чай.

— Такое впечатление, что никто не знает наших ребят, — сказала Паркер. — Все слышали о мальчике для развлечений, но никто с ним не общался.

Уиллоус неопределенно кивнул, ему не хотелось говорить об этом. Его легкие были забиты выхлопными газами. Он чувствовал себя усталым и грязным. Ему необходим был душ, пара рюмок «Катти Сарк» и сон. Но вместо этого он пил молоко.

— Как крокет? — спросил он. — Ты хорошо провела время?

— Я случайно попала на турнир.

По системе обслуживания вызвали номер Паркер. Она поднялась из-за стола и пошла получить свой заказ. Оставшись один, Уиллоус обратил внимание на парня в пуловере с вырезом и бабочкой-галстуком в горошек, который развлекал свою подружку, постукивая костяшками пальцев по столу. Уиллоус зевнул и опять подумал, что ему нужно было бы лечь, вытянуться и погрузиться в глубокий, без сновидений сон.

Паркер вернулась к столу, неся поднос с огромным гамбургером и порцией французского жаркого, вторым чайником чая и тарелкой. Показывая на пустую тарелку, она спросила:

— Хочешь немного жаркого?

— Благодарю. Думаю, что обойдусь молоком.

— Когда в последний раз ты прилично ел? — спросила Паркер. — Будь добр, положи немного углеводов в свой желудок.

— Ты говоришь совсем как моя бабушка.

Паркер улыбнулась, разрезала пополам гамбургер и часть жаркого положила на пустую тарелку.

— Только не говори, что я выгляжу как твоя бабушка.

Жаркое было горячим, хрустящим и вкусным. Чтобы продлить удовольствие, он ел его маленькими кусочками.

Паркер подала ему еще бутылку кетчупа.

— Ты похудел, — сказала она. — Тебе следовало бы начать заботиться о себе.

— Хорошо, — согласился Уиллоус. Он вонзил зубы в гамбургер и жевал его с притворным энтузиазмом.

Когда тарелка Паркер опустела, она откинулась на спинку стула, налила себе еще чашку чая, спросила:

— Эдди Оруэлл говорил тебе о турнире?

Уиллоус затронул тему турнира только потому, что пытался избежать разговора о расследовании. Чувствовал, если начнут говорить о деле, один из них немедленно скажет, что они пока что никуда не продвинулись и зря потеряли массу времени.

— Нет, — ответил он на вопрос Паркер. — Эдди ничего не говорил мне о турнире. Да, честно говоря, я его и не видел уже около недели.

— А мне он рассказывал о нем, — сказала Паркер. — Да, кстати, когда он переставал рассказывать о водопроводе, то говорил только о своей подружке Джудит Ландстром. Ты когда-нибудь встречался с ней?

— Однажды.

— Что она собой представляет?

— Натуральная блондинка. Но она не из тех девушек, у которых можно спросить дорогу в библиотеку.

— Эдди сделал ей предложение. Она ответила, что подумает. Еще она сказала ему, что он второй мужчина, который предложил ей руку и сердце.

Уиллоус съел еще немного французского жаркого. Ему вдруг захотелось поговорить о женитьбе Эдди, и Паркер, будто угадав его желание, продолжала:

— На прошлой неделе Джудит вручила одному парню парковочную квитанцию. В пятницу парень напросился еще на одну. Он включил счетчик и ждал в кустах, когда она подойдет и оставит квитанцию на ветровом стекле. Сказал, что она мила и что он хотел бы пригласить ее на ленч.

— Эдди расстроился, узнав об этом?

— Его почему-то обеспокоило, что парень, взяв квитанцию, сложил из нее слоника. А из первой — которую она дала ему раньше — сделал бумажного дракона.

— Оригами, — сказал Уиллоус.

— Верно, оригами. — Паркер наклонилась через стол, пристально и выжидательно глядя на Уиллоуса. — Откуда ты знаешь?

— Я ничего не знаю, — ответил он. — А в чем, собственно, дело?

— В ту ночь, когда я нашла тело в фургоне, — сказала Паркер, — мимо проехала машина, черный автомобиль с широкими задними лампами, маленьким спойлером и мощным выхлопом. Помню, я тогда спросила Эдди: «А не мог ли это быть „транс-ам“?» Он ответил утвердительно.

Уиллоус уже знал это. Но Паркер наверняка решила, что существовала некая связь между бумажными животными и странными сгибами на окровавленной стодолларовой банкноте, которую они нашли. Это была ненадежная улика, но других пока не существовало.