Смерть на Ниле. Причуда мертвеца - [22]

Проследив, как разместили в купе его вещи, Пуаро снова вышел на палубу, чтобы не пропустить отплытие. Он стал рядом с Розали Оттерборн, облокотившейся на поручень.

— Итак, мы теперь направляемся в Нубию. Вы довольны, мадемуазель?

Девушка глубоко вздохнула:

— Да. Наконец от всего этого освобождаешься. — Она повела рукой. Жутковатый вид являли полоска воды, отделявшая их от берега, подступившие к самой ее кромке голые громады скал, кое-где видные развалины затопленных домов. Печальной, дикой красотой веяло от этой картины. — Освобождаешься от людей.

— Только не от близких, мадемуазель?

Она пожала плечами. После паузы продолжала:

— Есть в этой стране что-то такое, отчего я чувствую себя дрянью. Все, что накипело на душе, тут лезет наружу. Несправедливо все, нечестно.

— Я сомневаюсь. У вас нет вещественных доказательств, чтобы так судить.

Та пробормотала:

— Посмотрите, какие у других матери... и какая у меня. Нет бога, кроме секса, и Саломея Оттерборн — его пророк. — Она смолкла. — Зря я это сказала.

Пуаро протестующе воздел руки:

— Почему же не сказать — мне? Мне многое приходится слышать. Если, как вы говорите, у вас накипело, то пусть пена и подымается кверху, мы ее снимем ложкой — вот так! — Он выбросил вперед руку. — Было — и нет ничего.

— Удивительный вы человек! — сказала Розали. Ее надутые губы сложились в улыбку. Потом она воскликнула, напрягшись: —

Смотрите, здесь миссис Дойл с мужем! Я не знала, что они тоже плывут с нами.

У своей каюты, ближе к центру палубы, стояла Линит. Следом вышел Саймон. Пуаро поразился ее виду — сколько блеска, уверенности в себе! Она буквально навязывала всем свое счастье. Преобразился и Саймон Дойл. Он улыбался во весь рот и радовался всему, как школьник.

— Грандиозно! — сказал он, ставя локти на поручень. — Я страшно надеюсь на эту поездку, а ты, Линит? Такое чувство, словно мы с туристического маршрута ступили на нехоженую тропу.

Его жена с готовностью отозвалась:

— Я тебя понимаю. Знаешь, у меня просто глаза разбегаются.

Она поймала его руку. Он крепко прижал ее к себе.

— Мы избавились, Лин, — проронил он.

Пароход отчаливал. Началось их недельное плавание до Второго порога и обратно.

Сзади серебряным колокольчиком рассыпался смех. Линит быстро обернулась.

За ними стояла приятно озадаченная Жаклин де Бельфор.

— Привет, Линит! Вот уж кого не ожидала увидеть! Вы же вроде собирались задержаться в Асуане еще на десять дней. Приятный сюрприз!

— Ты... а как же... — Язык не слушался Линит. Она выдавила страдальчески-вежпивую улыбку. — Я... тоже не ожидала увидеть тебя здесь.

— Вот как?

Жаклин отошла к другому борту. Линит стиснула руку мужа:

— Саймон... Саймон...

Дойл сразу утратил благостное умиление. Его затопил гнев. Не в силах сдержать себя, он сжал кулаки.

Они отошли чуть дальше. Оцепенелый Пуаро слышал обрывки фраз:

— ...вернуться, а как?., а может... — И чуть громче — отчаявшийся, мрачный голос Дойла: — Мы не можем все время убегать, Лин. Надо пройти через это...

Прошло несколько часов. День угасал. Пуаро стоял в застекленном салоне и смотрел вперед. «Карнак» шел узким ущельем. Скалы свирепо караулили сильно и быстро текущую реку. Они были уже в Нубии.

Послышались шаги, и рядом возникла Линит Дойл. У нее сами собой сжимались и разжимались пальцы; такой он ее еще ни разу не видел. Перед ним был запуганный ребенок. Она сказала:

— Месье Пуаро, я боюсь — всего боюсь. Ничего подобного со мной не было прежде. Эти дикие скалы, все мрачное и голое. Куда мы плывем? Что еще будет? Мне страшно. Меня все ненавидят. Такого со мной никогда не было. Я всегда хорошо относилась к людям, выручала их, а тут меня ненавидят — просто все. Кроме Саймона, кругом одни враги... Ужасно знать, что есть люди, которые тебя ненавидят...

— Что с вами происходит, мадам?

Она пожала плечами:

— Наверное, это нервы... У меня такое чувство, что мне отовсюду угрожает опасность. — Пугливо оглянувшись через плечо, она бурно продолжала: — Чем все это кончится? Мы тут в западне. В ловушке. Отсюда некуда деться. Куда я попала?

Она соскользнула в кресло. Пуаро строго, хотя не без сочувствия, глядел на нее.

— Как она узнала, что мы плывем на этом пароходе? — сказала она. — Откуда она могла узнать?

Пуаро покачал головой в ответ:

— Она умна.

— Мне кажется, я уже никогда от нее не избавлюсь.

Пуаро сказал:

— У вас было такое средство. Вообще говоря, я удивлен, как это не пришло вам в голову. Для вас, мадам, деньги не имеют значения. Почему вы не заказали себе частный маршрут?

Линит потерянно покачала головой:

— Если бы знать... мы тогда не знали. А потом, это трудно... — Вдруг она вспылила: — Ах, вы не знаете и половины моих трудностей. Мне надо беречь Саймона... Он, знаете, такой щепетильный насчет денег. Переживает, что у меня их много! Он хотел, чтобы я поехала с ним в какую-то испанскую деревушку и чтобы он сам оплатил наше свадебное путешествие. Как будто это имеет значение! Какие мужчины глупые. Ему надо привыкнуть жить легко. О частном маршруте он и слышать не хотел — лишние траты. Я должна постепенно воспитывать его.

Она подняла голову и досадливо прикусила губу, словно раскаиваясь в неосмотрительности, с какой пустилась обсуждать свои затруднения.