Смерть любит танцы - [219]

— Что за чушь? — поразилась я. Ханнирра усмехнулась:

— Нет, малышка. Светлейший был очень умным существом. Он верил Отцу-Свету, и ослушался его лишь раз, дав брату большую свободу… За что и заплатил. Но это было поздней, а тогда Темнейшему запретили общение с нами. Особенно — с тобой. А в качестве наказания тебя заслали к эльфам, ведь ты в детстве любила повторять: ненавижу эльфов, у них некрасивые уши! Вот так ты и стала жить вдали от нас, служанкой для остроухих. И мы не могли себе простить этого.

У меня внутри всё пылало. Перед глазами все чаще мелькали странные образы, словно пришедшие из сна. Прикусив губу, я шепнула:

— Что было дальше, мама? Расскажи мне…

Ханнирра печально улыбнулась:

— А ты… не помнишь, Тани?

— Я — не Тани. Не ваша дочь, моя богиня. Я не могу этого помнить!

— Скорее не хочешь… Что ж! Слушай дальше, малышка. Ты росла вдали от нас, и эльфы сделали всё, чтоб потушить пламя Тьмы в твоей душе. Они не понимали, что тем самым неосознанно учат тебя постоянно носить маску, прятать свои чувства и мечты… а мечтала ты о свободе, малышка. О том дне, когда смертные сами будут хозяевами своих судеб. И ты взяла жизнь в свои руки. Ты училась танцевать, как эльфийка. Ты часами ЖИЛА в зеркальных залах, плача от боли в мышцах. Ты рисовала яркие, дерзкие картины, на которых смертные были свободны, и не зависели от капризов Древних. Ты писала песни для своих подруг-эльфиек — и, видит Мать, ими заслушивались все остроухие. Но не это было главным. Наука Темнейшего не прошла впрок: ты могла анализировать сложнейшие ситуации с нереальной точностью. Он, сам того не желая, вложил в тебя частичку себя… И ты стала маленьким воплощением Тьмы, для которого не существовало ничего, кроме цели. Ты играла — о, как ты играла! — но это принесло свои плоды: очень скоро тебя уважали даже эльфы, что для них, в общем-то, несвойственно. Возможно, всё б в твоей жизни кончилось браком с тогдашним эльфийским Правителем, к которому ты так стремилась, но… Но на приёме в честь своего жениха ты увидела ЕГО в толпе гостей. И твоя жизнь полетела в Бездну…

У меня вдруг что-то щелкнуло в мозгу. Я увидела вдруг перед собой громадный зал, освещённый магическими огнями. Я стою и улыбаюсь жениху, прижавшись к нему всем телом. Играет необычная, легкая музыка, и хрустальные голоса эльфиек составляют из диковинной мешанины звуков слова МОЕЙ песни.

Свобода — иллюзия, глупое слово,

Неверное, словно дым.

Все скажут, я вольна? О нет, я в оковах!

Ведь я — не рядом с ним…

Мои губы трогает улыбка — поют! А раньше меня б за одни только мысли такого содержания бросили в холодный подвал… Я поворачиваюсь к жениху, чтоб заверить его, что песня о нём… и чувствую спиной чей-то подозрительно знакомый взгляд. Я замираю, не в силах обернуться. Нет… Невозможно! Только не ты!!! Я забыла тебя, мой Бог, я давно тебя забыла…

— Тани!

Вздрагиваю от звука этого голоса. Поворачиваюсь — очень, очень медленно. Смотрю в эти чёрно-зелёные глаза — и понимаю, что пропала…

— … Темнейший был потрясён, увидев тебя, — продолжала тем временем богиня, усердно делая вид, что не замечает моих метаний, — Он помнил маленькую большеглазую девочку, трогательно влюбленную в него, которая доверчиво жалась к его боку, а увидел девушку — взрослую, сформированную, темпераментную и сильную. Не свою маленькую Тани, а большую хитрую кошку, которая умеет врать и выгрызать себе место под солнцем. Кошку, которой другой чешет шёрстку… И проснулась ревность. И страсть… И то, что он — Бог, и то, что ты — Безликая, и то, что вас накажут — всё перестало иметь значение. Спустя ровно неделю (на столько хватило твоей обороны) ты уехала с Темнейшим из эльфийского царства.

Я сидела, глядя в одну точку. В мамином рассказе уже не было смысла. Я это всё ПОМНИЛА. Но должна была услышать, чтоб окончательно убедиться, что всё это — не кошмарный сон… глупый сон…

— Когда шестирукие узнали, что вы — вместе, они были в бешенстве. Светлейший лично пришёл к брату и пригрозил страшной карой. Но вы не послушались, и Темнейший сумел уговорить старшенького заткнуться. «Я люблю её» — вот и всё, что он сказал. И старший не сумел отказать в маленькой милости тому, кто был его семьёй, его сыном. В общем, Светлейший уговорил остальных нарушить закон. Минуло пять лет, вы жили душа в душу, но — Боги, опасаясь твоей одержимости, постоянно контролировали вас. И пришёл тот момент, когда тебе это надоело.

По моим щекам текли слёзы:

— Нет, мам, ты не знаешь всего. Мне не надоело. Мне просто хотелось быть свободной от Богов, быть равной им. и я взмолилась об этом Тьме, я выпустила её на волю, позволила ей управлять собой. Я… в общем… я забеременела. Я не знаю, как это вышло…

— Что?! — Ханнирра выпучила глаза, — Это невозможно…

Я пожала плечами:

— А почему, как ты думаешь, Древние так резко возжелали меня убить? Мой ребёнок должен был быть воплощением Тьмы. Безликим. Как и я сама…

Мои губы тронула горькая улыбка:

— Они приказали нам убить ребёнка. Конечно, мы отказались, и именно тогда они и начали ту войну, в которой погибло столько смертных. И я… сама поссорила любимого с братом. Я соврала, чтоб они сцепились. Я наговорила таких гадостей…Я хотела, чтоб в нашем мире осталось только два Бога: мой муж и мой сын. Я не знаю, что на меня нашло, но в ином случае — они б убили ребёнка. И мы б не были свободными. Никогда. А за свободу — всегда нужно платить…