Смерть империи - [160]

Этот факт позволял выявить еще одну недооценку, свойственную Рыжкову. Среди его излюбленных выражений (как во времена премьерства, так и после) имелось такое: он за то, чтобы «создавать, а не разрушать», — намерение, вне сомнений, благородное. Только новое никогда не проявит себя делом, если старое оставлять на месте, не позволяя развиваться этому новому.

В результате путаных представлений и бюрократической волокиты, обычной для советского правящего слоя (где каждое учреждение отстаивало собственные, местнические, интересы безотносительно к интересам всего государства), правительственные планы, как правило, умудрялись ухудшить и без того плохое положение. Одной из самых вопиющих ошибок стало объявление за несколько месяцев вперед о повышении цен на многие потребительские товары. Парламент такое намерение отверг, но, как только о нем стало известно населению, товары с магазинных прилавков смело подчистую. Все хотели запастись впрок до того, как цены вырастут. Заводы и сельхозпредприятия стали придерживать продукцию, рассчитывая позже получить за нее по более высоким ценам.

Цены на многие советские товары были значительно ниже мировых рыночных цен, а некоторые были даже ниже себестоимости продукции. Недальновидное увеличение денежной массы породило «денежный избыток», который неизбежно усиливал инфляционное давление. В действительности всякое продвижение к рыночной системе сопровождалось бы более высокими ценами. Однако есть фундаментальное различие между созданием рыночных условий, которые влекут за собой более высокие цены (и заработки) под воздействием рыночных сил, и простым декретированием повышения цен с уведомлением об этом — заранее и задолго — населения. Раз за разом прибегать к последнему, несмотря на сокрушительные результаты при каждой попытке, — таков был характерный для правительства Рыжкова подход к реформам. На деле, программы составлялись с одной целью: под прикрытием реформистской риторики оставлять рычаги управления экономикой в руках хозяйственной номенклатуры.

Российский сепаратизм идет вширь

Ельцин, положим, намеревался быстрее избавляться от центральных хозяйственных министерств, да вот только риторика, какой он пользовался, не помогала людям понять, чего ждать впереди. Политический инстинкт понуждал его говорить людям то, что тем хотелось услышать, и Ельцин предавался этому самозабвенно. Радикальная реформа необходима, убеждал он, но проводить ее надо так, чтобы население не пострадало. Процветание, обещал он, не заставит себя ждать, стоит только передать на усмотрение республик все хозяйственные вопросы, В 1987–1988 годах он справедливо укорял Горбачева за представление, будто перестройку можно осуществить без жертв. Теперь же, обретая власть, Ельцин, похоже, сам впадал в ту же ошибку. Хотя какой же политик предпочтет выйти к избирателю, призывая к повышению цен, сокращению социальных благ и росту безработицы?

Нашелся политик, стоявший на платформе частной собственности, который стремительно взлетел к высотам власти, будучи избран российским Верховным Советом заместителем Ельцина. Руслан Хасбулатов, экономист московского Плехановского института, был избран на съезд народных депутатов РСФСР в Грозном, столице его родной Чечено—Ингушской республики. Прежде мы не встречались, поэтому вскоре после его избрания я нанес ему визит вежливости.

Симпатичный мужчина на пятом десятке лет, Хасбулатов напоминал мне моего друга Фазиля Искандера. Речь Хасбулатова, впрочем, впечатляла еще больше, чем внешность: он, оказалось, был куда более радикален, чем Ельцин в ту пору. Первым из высших российских руководителей он заявил мне, что Россия скоро станет государством — воспреемником Советского Союза. Союз, предсказывал он, преобразуется в свободную конфедерацию, которой не нужна станет конституция, поскольку новое образование окажется лишено признаков государственности, Это будет закреплено в кратком союзном договоре, согласованном между союзными республиками, возможно, вместе с еще десятью–двенадцатью общими положениями. Только у республик будет право налогообложения, и они решат, какие отчисления производить в союзный бюджет, почти так же, как делают государства — члены Организации Объединенных Наций.

Наделе, Хасбулатов считал, что, какой бы ни образовался союз, функций у него будет немного: одной из них, возможно, станет контроль за ядерными вооружениями, но обычные вооруженные силы будут переданы республикам. Управлять союзом станет сенат, куда войдут по десять представителей от каждой из республик–учредительниц, нынешний Верховный Совет и съезд народных депутатов будут ликвидированы. Как государство–воспреемник Россия примет на себя большую часть долга СССР — по исчислениям Хасбулатова, до 75 процентов.

————

Из кабинета Хасбулатова я вышел почти такой же ошеломленный, каким был в марте, когда Шеварднадзе заговорил о своей отставке. Большинство российских реформаторов исходили из того, что существование советского государства продолжится. Каким представлялось, оно должно мало участвовать в управлении хозяйственной деятельностью, но сохранить за собой выработку внешней политики, организацию общей обороны, заботиться о денежной системе и осуществлять некоторый контроль за основными инфраструктурами, такими, как телекоммуникации и транспортные перевозки большой протяженности. Реформаторы исходили из того, что ряд малых окраинных республик (таких, как государства Прибалтики, Молдавия и Грузия) могут настоять на большей степени независимости, но, по их мнению, важно было обойтись без разрыва «экономического пространства», какое занимал Советский Союз, Таким образом, они старались усилить власть республик без роспуска союза. Одним идеалом представлялась федерация наподобие Соединенных Штатов, другим хотелось чего–то более свободного, способного учесть этнические различия и удовлетворить национальную гордость, но все же — на конфедеративных властных началах с признаками государственности.