Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - [210]

— Так оно и было, — мрачно заявил Моррисон. Он поднялся со своего кресла и стоял, указывая на нее пальцем. — Это она должна отвечать за все. Она подтолкнула меня к этому. До того, как я встретился с ней, я был доволен своей жизнью — своей женой и сыном. Она все время насмехалась надо мной, говорила, что, я веду однообразную жизнь, и довела меня до состояния… — Он замолчал, попятился назад и, закрыв лицо руками, вновь опустился в кресло.

Шейн продолжал, обращаясь к Моррисону:

— Я вновь возвращаюсь к письмам, теперь… Моррисон вытер пот со лба и сказал:

— Она хранила их и держала меня под угрозой. Ей бы следовало знать, что она не может воспользоваться ими, не разоблачив себя, но она сделала мою жизнь несчастной, напоминая мне о существовании этих злополучных писем.

— И когда она узнала, что вы намерены развестись с ней, — добавил Шейн, она нашла способ воспользоваться ими и подсунула их миссис Хадсон, не ведая о том, что вы оба наняли одного и того же негодяя, чтобы собрать улики против каждой из сторон. А вы, Моррисон, готовы были принести в жертву невинную девушку, чтобы спасти свою шкуру.

Эстелла Моррисон неожиданно выпрямилась.

— Это дело казалось надежным, — произнесла она резко, ее желтые глаза горели злобой. — Откуда я могла знать, что Брауна не удовлетворит сумма, которую я уплатила ему? Я думала, он поверил мне, когда я рассказала, что письма были написаны Кристине, и я хотела поменяться с ней ролями, вернув письма ее владелице.

— Возможно, он верил вам до тех пор, пока вы оба не наняли его. Это было слишком большим искушением для Брауна. В последнее время дела у него шли неважно, — ответил ей Шейн.

— К черту Брауна! — выкрикнула Эстелла и прикрыла глаза длинными ресницами.

Шейн наблюдал за ней некоторое время, затем повернулся к Хэмпстеду.

— Вот тут-то Браун и ввел нас в заблуждение своей историей о том, что обещал Рурке комплект фотокопий в обмен на сенсационную новость, которая должна быть опубликована в местной газете до ее появления в других изданиях. Это была просто уловка, чтобы добиться вашего разрешения на их изготовление и таким образом получить шанс завладеть вторым комплектом. Тогда он почувствовал недоброе и сверился о Моррисоне с Нью-Йоркской полицией.

— Пожалуй, вы правы, — признался он. Тогда Шейн спросил у Моррисона:

— Было ли у него с собой содержимое конверта из Тернбал Эйдженси, когда вы убили его сегодня днем?

Моррисон кивнул. Лицо его стало серым и покрылось глубокими морщинами.

— Полная выписка из моего досье. — Той силы и энергии, которые так привлекли Шейна в этом человеке, когда он встретился с ним сегодня утром, как не бывало. Он склонил подбородок на грудь и продолжал слабым голосом:

— У меня всегда было ощущение, что они подозревали меня, и им только необходима была такая улика, как эти письма к ней, чтобы завести дело на нас обоих.

Когда Браун пришел ко мне сегодня днем со своим доказательством, я знал, что должен убить его. Я не мог забыть того, что вы сказали мне при встрече — о полной невозможности скрывать что-либо, оплачивая шантаж. Я все еще слышал ваши слова, пока говорил с Брауном: «Даже ваших миллионов недостаточно. В конце концов вы разоритесь, а угроза разоблачения все ещё будет висеть над вашей головой». Я все думал о своем мальчике и понял, что вы правы. И я знал, что у меня был только один выход.

Шейн стоял, пристально глядя на склоненную голову Моррисона, и пожалел о том, что не улетел тем рейсом, на который у него был заказан билет.

Но когда он взглянул на Кристину и Лесли Хадсонов, крепко прижавшихся друг к другу, он глубоко вздохнул.

— Браун заслужил свою участь, — тихо сказал он. — Сомнений нет, это он убил Натали Бриггс, потому что она хотела получить деньги за то, что по его поручению подсунула письма миссис Хадсон.

— Да. Он признался, что убил ее, после того как я ударил его один раз и потребовал ответа. У него было оружие в кармане. Он угрожал поступить со мной так же, как и с Натали Бриггс, и пытался осуществить это. Мне пришлось защищаться, — произнес Моррисон без надежды в голосе.

— Но убийство вашей первой жены — матери вашего сына — не было самозащитой, — угрюмо сказал Шейн. — Тебе достаточно того, что ты услышал? — обратился он к Джентри.

— Я не знаю всей подоплеки, — ответил Джентри своим зычным голосом, — но у нас есть несколько свидетелей устного признания Моррисона. Этого должно быть достаточно для задержания обоих.

Питер Пейнтер поднялся и с важным видом вышел вперед.

— Верно, — резко сказал он. — Теперь это ваша забота. — Потом он взглянул на Тимоти Рурке, который сидел, держа блокнот на коленях. Острие карандаша быстро порхало по страницам блокнота. Он остановился за спинкой кресла репортера и спросил:

— Все записали?

— Ну еще бы, — довольно отозвался Рурке, когда Пейнтер уже направился к двери и ждал там.

Эстелла Моррисон поднялась и подошла к Шейну. Она сказала:

— Если бы я не была мертвецки пьяной сегодня днем…

— Я бы скорее всего заработал гонорар на этом проклятом деле, — резко прервал ее Шейн.

Джентри задумчиво поднялся со своего кресла и сказал, обращаясь к Виктору и Эстелле Моррисонам: