Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - [183]

— Там могла быть целая дюжина блондинок, но я не обращал на них внимания.

— Она сидела за столом напротив нас, когда я разговаривал с тобой, напомнил ему Шейн. — Позже я видел, как ты разговаривал с ней. От нее исходил слишком сильный запах духов.

Рурке пожаловался:

— Не могу вспомнить. Может быть, если бы я выпил… — Его глаза с жадностью уставились на бутылку, которая была в руках Шейна.

Шейн поколебался, потом сказал:

— О’кей, — и направился на кухню. Он налил немного виски в кофейную кружку, наполнил ее до краев горячим кофе и отнес ее Рурке.

— Выпей напиток, пока он горячий, — сказал он. — Ты должен все вспомнить.

Рурке поднял на него глаза, изумленный настойчивостью, прозвучавшей в голосе друга. Он взял кружку и, не отрываясь, опорожнил ее.

Шейн забрал у него кружку, поставил на стол, закурил сигарету и сунул ее в руку Рурке. Он подвинул стул поближе к кровати, сел и сказал:

— А теперь поговорим о прошлой ночи. Та блондинка, с которой ты беседовал некоторое время и которая потом сбежала в ужасной спешке, — что ты знаешь о ней?

Репортер медленно кивнул головой.

— Кажется, начинаю вспоминать. Ну конечно. Это была прислуга из дома Хадсонов, я не узнал ее до тех пор, пока она не сказала сама.

— Она была у Хадсонов в тот день, когда ты откопал эти письма?

— Мне так кажется. Да. Я заметил ее внизу, в холле, когда мы только что вошли в дом. Но она не поднималась с нами наверх.

— Но прошедшей ночью она напомнила тебе, что видела тебя там?

— Именно так. — На мгновение Рурке прижал пальцы к глазам. — Она не отходила от меня, пока я выигрывал. Теперь я вспомнил запах ее духов. Она проиграла свои деньги, а тот парень, который пришел с ней, убежал, и она хотела, чтобы я дал ей немного денег.

— Так ты дал ей?

— Черта с два, нет. Я посоветовал ей заниматься такой чепухой в другом месте.

— И?

— Тогда-то она и напомнила мне, кто она. Как будто это имело какое-то значение — как будто это было важно. — Он нахмурился и беспокойно заерзал на месте. — Я не сразу ее понял. Я не помню, что именно она мне сказала, но что-то вроде того, что лучше мне поддерживать с ней хорошие отношения и отдать ей часть прибыли — иначе…

— Иначе что?

Рурке выставил вперед руки с тонкими пальцами, как бы защищаясь.

— Я не знаю. Клянусь тебе, не знаю. Я посоветовал ей убираться к черту, пока я не позвал вышибалу. Так что она все поняла.

Шейн задумался на минутку.

— Может быть, ты разговаривал с ней слишком круто и запугал ее чуть не до смерти?

Рурке усмехнулся.

— Я не знаю, что я сказал. Вероятно, мое предостережение не было слишком мягким.

— И ты остался за столом?

— Вот именно. То есть, я не очень хорошо помню, Майк. У меня все перемешалось в голове. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Прошлой ночью девушка была убита после того, как покинула клуб.

— Блондинка… прислуга Хадсонов? — едва выдохнул Рурке. Шейн мрачно кивнул.

— В течение получаса после твоего разговора с ней. Кто-нибудь слышал ваш разговор?

— Откуда я могу знать? Вокруг было так много народу. Послушай, Майк, ты ведешь себя так, будто считаешь, что это я убил эту девицу.

— Но кто-то это сделал. И если до Пейнтера дойдут слухи о твоих отношениях с ней, он может подумать, что это сделал ты. А теперь давай вернемся к письмам, которые ты нашел. Расскажи мне все с самого начала.

— Особенно нечего рассказывать, — ответил он. — Однажды пару недель назад я наткнулся на Ангуса Брауна в баре. Ты знаешь Ангуса?

Шейн кивнул.

— Мы выпили по паре стаканчиков, и Ангус спросил меня, чем я занимаюсь. Я ответил, что ничем особенным. Он спросил, не хочется ли мне познакомиться с одной пикантной историей. Я сказал, естественно хочу. Если она представляла собой нечто, что можно продать. Ты же знаешь, с тех пор, как я выписался из госпиталя, я стал внештатным репортером местной газеты. Так вот, он сказал, что она была совсем свеженькой и что я мог бы иметь на нее эксклюзивное право, когда все произойдет.

— Браун не сказал мне точно, в чем дело. Развод, касающийся двух известных фамилий. Ему нужен был свидетель, чтобы связать все воедино. Он хотел, чтобы я обещал ему, что ни о чем не буду писать без его разрешения. Мне это вполне подходило, я согласился. Мы сели в его машину и прихватили с собой еще одного парня по имени Хэмпстед. Кажется, он адвокат.

— Мы поехали на Бич, к большому дому у залива. Браун похвастался своей жестянкой перед женщиной, должно быть, домохозяйкой и, припугнув ее, мы вошли в дом. По пути туда он рассказал нам, что мы будем искать небольшую пачку писем, которые будут спрятаны где-то в доме. Он сказал, что они адресованы Кристине Хадсон и написаны миллионером по имени Виктор Моррисон из Нью-Йорка. Жена Моррисона разыскивает их в качестве доказательства в деле о разводе против мужа.

Шейн уставился на Рурке. Должно быть, его взгляд выражал отвращение.

Рурке пожал плечами и криво усмехнулся.

— Черт, я признаю, что это грязное дело, но я подумал, что мог бы написать рассказ и заработать хоть немного при наличии эксклюзивного права. Итак, мы пошарили немного в библиотеке, а затем поднялись наверх, в спальню, и начали рыскать там. Я остановился у туалетного столика и случилось так, что я нашел письма. Все четыре, связанные розовой ленточкой.