Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - [154]

Не задумываясь особенно над всем этим, он совершенно определенно знал, что пора было приступать к делам. Его отдых был длительным и довольно беззаботным, и он наслаждался каждой минутой отпущенного ему времени. Но теперь отпуск подошел к концу.

С завершением летнего сезона ускорился ритм жизни Волшебного города. То был первый «сезон» с тех пор, как пришел мир на уставшую от войны землю. И вот уже туристы потоком хлынули в этот город, стремясь потратить накопленные и обесцененные инфляцией деньги в поисках неистового и бурного веселья, которое Майами умел предложить отдыхающим.

Шейн неожиданно устал от наводненного людскими толпами города. Ему наскучило безделье. Ему хотелось вернуться к повседневной работе. Подумав о Люси Хамильтон, своей привлекательной секретарше в Новом Орлеане — она старалась поддерживать офис в целости и сохранности в его отсутствие, — он испытал чувство ностальгии, неведомое прежде. Его часто навещали мысли о Люси. Он понимал, что в известном смысле его затянувшийся отдых в Майами был ничем иным как внутренним протестом против растущего влечения к ней. После того как закончилось дело Тимоти Рурке, он не сомневался, что на некоторое время ему необходимо было покинуть офис в Новом Орлеане, чтобы беспристрастно поразмыслить о своих чувствах к темноволосой, кареглазой девушке, которая так напоминала ему Филис.

В вестибюле отеля было немноголюдно, когда Шейн пересек его и подошел к столику клерка. Невысокого роста, аккуратного вида мужчина с тревожным взглядом голубых глаз повернулся, увидев его, и достал телеграмму из ящика для писем. Он улыбнулся, положил желтый конверт перед высоким, рыжеволосым детективом и сказал: «Ее принесли, когда вас не было, мистер Шейн».

Шейн поблагодарил и вскрыл конверт. Он не удивился. Послание, казалось, почти телепатически отвечало тому ощущению ожидания, которое не покидало его последние несколько дней, так как внизу стояла знакомая фамилия Люси Хамильтон. Телеграмма гласила:

«Приняла для вас договор на тысячу долларов за расследование убийства Белтона. В зависимости обстоятельств ваш приезд желателен завтра полудню. Заказала место самолет „Нэшанл Эалайнз“ отправление Майами полночь. Пожалуйста, подтвердите возвращение».

Он наклонился над стойкой и потянул за мочку уха большим и указательным пальцами правой руки. Его серые глаза, уставившиеся на телеграмму, ничего не выражали.

Шейн стоял, задумавшись, когда ощутил позади себя какое-то движение и почувствовал, как чья-то рука легонько коснулась его руки. Он повернул голову и увидел перед собой лицо девушки. Большие серо-голубые глаза смотрели открыто. Длинные темные ресницы загибались, высоко поднимаясь к бровям. Она была изящной, эта девушка, которой на вид было лет двадцать пять. На ней был легкий голубой льняной костюм, покрой которого говорил о том, что он куплен в дорогом магазине. Голубой цветок выглядывал из-под высокой пышной прически. Ее щеки были мягко округлыми, полные губы явно носили следы помады и были слегка приоткрытыми.

Она сказала, затаив дыхание:

— Мистер Шейн. Вы, конечно, не помните меня.

Он увидел разочарование в ее глазах, и ее острый подбородок, казалось, еще более заострился.

Шейн медленно покачал головой, его серые глаза изучающе наблюдали за ней. Он перестал теребить мочку уха, распрямил плечи и приподнял свою шляпу, сложил телеграмму Люси и сунул ее в карман.

— Боюсь, что нет.

— Меня зовут Кристина Тейлхет. — Она подождала минутку, все еще надеясь быть узнанной. Но Шейн продолжал все так же смотреть на нее пристальным взглядом и медленно качать рыжей головой. Тогда она поспешно произнесла:

— То есть, я когда-то была Кристиной Тейлхет. Теперь я вышла замуж, и меня зовут миссис Лесли Хадсон. — В ее голосе прозвучали достоинство и гордость, когда она произнесла это имя.

Шейн сказал:

— Извините, миссис Хадсон. Видите ли, я очень давно не посещал Майами.

— Я знаю. Вы работаете в Новом Орлеане и Эль Пасо. Я следила за вами по газетам. — Она прикусила нижнюю губу ровными белыми зубами и нахмурила брови, отчего между выгнутыми дугой бровями появилась сердитая складка. Ее рука все еще покоилась на его, и теперь она сжала пальцы. Она улыбнулась, и ее лицо и голос перестали быть строгими. — Конечно, вы должны помнить. Я училась в колледже вместе с Филис, и была здесь однажды осенью — как раз перед тем, как умерла Филис. Пару раз я навещала ее дома, и вы видели меня. Вспомнили?

Шейн усмехнулся неожиданно и застенчиво.

— Вас зовут Кристина, — сказал он. — Не думаю, что мог бы обратить внимание на ваше теперешнее имя. Вы были совсем молоденькой тогда.

Его вытянутое лицо заметно напряглось, когда память вернулась. Теперь он смутно припомнил, что она работала секретаршей в Нью-Йорке и на два месяца приезжала в отпуск в Майами.

Наблюдая за ним, она заметила, как помрачнел взгляд его серых глаз и дернулась мышца на щеке. Улыбка исчезла с ее губ, и она сказала:

— Простите, Майкл. Фил так хотелось иметь ребенка. Шейн дернулся всем телом и хрипло сказал:

— Что вы хотите от меня?

Она убрала руку и отступила назад.

— Простите, — еще раз сказала она. Отвернувшись от его посуровевшего лица, она продолжила серьезным тоном: — Я попала в ужасную беду, мистер Шейн. Я подумала, не поможете ли вы мне.