Смерть и жизнь рядом - [4]
Новобранцы по одному выходят из строя, и Волостнов дает каждому подписать присягу.
Церемония принятия присяги заканчивается, и спустя некоторое время партизаны рассаживаются в нескольких автомашинах.
Стоит теплый вечер. Из-за гор поднимается луна. Грузовики один за другим трогаются в путь. Под колесами шуршит асфальт Партизаны тихо переговариваются, возгласы и всплески смеха заглушаются шумом моторов.
Справа и слева над Гроном громоздятся горы. Реке, будто тесно в ее каменном ложе, она неумолчно грохочет и пенится, вздымая фонтаны брызг, и упорно рвется все вперед и вперед.
Грузовики на полной скорости въезжают в Банска-Бистрицу. Проехали старинную площадь с кафедральным собором. Его две башни кажутся угрожающе мрачными. И так же угрюмо выглядит ратуша. Часы под балкончиком светятся, как глаз Циклопа. И опять бегут островерхие домики, увитые плющом.
Близ аэродрома сворачивают на северо-запад в сторону Кремницы и проезжают еще километров шесть, пока разрешает дорога. Здесь она переходит в тропинку. Машины разгружают, каждый берет свою поклажу, и цепочкой, друг за другом, все поднимаются в гору.
Впереди идут командир отряда Зорич и начальник штаба Волостнов с проводником из местных жителей, затем ребята Пражмы и Нестор Степовой с разведчицей Таней Кашириной. Она помогает своей подруге Ниночке Чопоровой нести тяжелую поклажу радистов, не вместившуюся на широкой шахтерской спине Степового. За ними следуют разведчики Грунтового и дальше — взвод украинца Якова Баштового, рослого человека могучей силы с кулаками-кувалдами. В Баштовом уживаются добродушие и юмор со смелостью и свирепой ненавистью к фашистам. Он имеет с ними личные счеты: в дни оккупации Украины его родичи и земляки испытали немало горя, иные погибли.
Отряд замыкает «обоз» — хозяйственная команда Вануша Сукасьяна.
Начинает накрапывать дождик. Луна то показывается, то скрывается в тучах. Рюкзаки за плечами с каждым шагом все тяжелеют. Вес мешка и без того достигает двадцати и более килограммов, а на шее — автомат, на поясе — сумка с патронами.
Днем партизаны отсыпаются под защитой буков и ясеней. Костры не разводят, а горные буки и ясени не защищают от дождя, и сон беспокоен, несмотря на усталость.
К концу второго дня достигают шоссейной дороги. Она ведет на Зволен. Ниже дороги протекает быстрая речушка, берега которой скрыты в осиннике, а выше вздымается горный кряж, густо поросший буком, ясенем и грабом. Несколько сот метров тянется карниз, нависающий опасным козырьком над дорогой. Разведчики Грунтового доносят, что весь день на дороге не прекращается движение немецких автомашин с солдатами и боеприпасами. Ночью дорога затихает: немцы боятся партизан.
Агладзе загорается: прекрасное место для диверсии, утверждает он. Капитана поддерживает не только Данила Грунтовой, которому простительна юношеская горячность, но даже рассудительный Пражма. А Вануш Сукасьян, по совместительству взрывник, берется заложить на дороге мины.
— Полковник Асмолов не рекомендовал вступать в бои до прибытия в район назначения, — напоминает Волостнов.
— Мы не хотим упустить удобного случая, чтобы насолить фрицам. Ты понимаешь, старший лейтенант…
— Случай вообще подходящий, — соглашается начальник штаба. — Но мы можем навлечь на отряд облаву.
— Пока немцы разберутся, что к чему, пройдут сутки. А за это время можно далеко уйти, — замечает Грунтовой.
У Зорича тоже чешутся руки. Нажим усиливается.
— Согласись, Александр Пантелеймонович, что при самом оперативном решении немцы до ночи не успеют собраться с силами, — переходит его заместитель на дружеский тон. — Ты согласен?
— А ночью они в лес не сунутся, — уверяет Сукасьян.
Против этого ничего не скажешь. Зорич окидывает задумчивым взглядом партизанский бивак: после многочасового перехода людям нужен отдых. Агладзе догадывается о сомнениях командира отряда и начинает по пальцам считать, сколько ему нужно людей.
— Мне ведь немного нужно. Пожалуй, десяти хватит. Нет, даже восьми. — Он обращается за поддержкой к Пражме.
— Пожалуй, хватит, — подтверждает Франтишек.
Тогда командир отряда сдается:
— Э, была не была!
И начинается обсуждение операции в деталях.
— Один Сукасьян может и не справиться, — говорит Зорич. — Каждая минута дорога. Может быть, и Степового послать?
— Я готов, товарищ майор, — немедленно отзывается донецкий взрывник.
— Ишь, обрадовался! — усмехается Зорич.
— Мы с ним такой фейерверк устроим фрицам — чертям будет тошно! — говорит Сукасьян.
Волостнов советует взять миномет.
— Нужен ли? — сомневается Агладзе.
— Действовать надо наверняка. И пулемет возьмите, — поддерживает начальника штаба командир отряда.
— Ну что ж, можем пулемет взять…
Нестор возвращается к девчатам, находит свой рюкзак и долго ищет кусачки.
— Вы куда собираетесь? — слышит он приглушенный шепот.
Нестор вздрагивает, как от ожога: это голос Тани Кашириной.
— Я думал, вы спите…
— Ты скажешь, куда вы собираетесь?
Вануш отвечает за друга:
— Танюша, прикуси язычок.
— Дело тут одно, — говорит Нестор. — Спи!
В эту минуту ему хочется сказать ей что-нибудь ласковое. Но он боится, что Таня ответит насмешкой. Да и присутствие Вануша стесняет.
