Смерть и семь немых свидетелей - [5]

— Думаю, что можно. — Она сжала руки. — Ты представить себе не можешь, как я сожалею обо всем. Именно сейчас ты мне нужен как никогда. Мне плохо и страшно. Об этом я хотела с тобой поговорить…

— «Мне плохо и страшно, — передразнил он писклявым голосом. — У насыпи меня напугал этот Варечек».

— Кажется, это был не Дарек, — сказала она задумчиво.

— Так слушай, Мария, даже колодец с живой водой пересыхает.

— Почти то же самое сказала мне только что Мила. Что… ее терпение лопнуло.

— Сочувствую. Только я, любимая моя, теперь уже бывшая, сделать ничего не могу. Полгода назад, даже еще вчера, я отдал бы что угодно, лишь бы избавиться от этого мучительного чувства, — и вот оно, случилось! — Рафаэль влил в себя еще одну рюмку, которую перед ним молча поставил Горчиц. — Конец, благородная дама. — Он снова начал кривляться. — Окончен бал, погасли свечи!

Мария медленно допила, хотя дешевый коньяк был ей противен.

— Ну, я пойду, — сказал она.

— Это будет самое лучшее, — согласился он.

— Проводишь меня?

— Я еще побуду здесь.

— Но я… скоро десять… темнота…

— Сексуальные маньяки сейчас как раз выстраиваются в очередь на косогоре.

Она молча встала и неуверенно направилась к двери

На полпути ее неожиданно охватил приступ страха «Нервы, — подумала она, — наверное, и вправду схожу с ума… Чего я так боюсь?» И словно в ответ из-за стола, где сидели речники, зазвучала песня.

Когда приплыли мы к святому Яну,

решила милая вернуться к маме.

Не бойся, золотце, ведь здесь твои друзья.

С тобой матросы и, конечно, я…

Мария повернулась на каблуках и подошла к большому столу. Ее приветствовали восторженными возгласами. Иво Беранек хотел уступить свое место и принести еще стул, но Марию уже схватил за руку молодой матрос и потянул к себе на длинную лавку. С веселым шумом все начали двигаться, чтобы освободить ей место.

— Что будет пить молодая пани?

— Ребята, спойте какую-нибудь песню о замках!

— Посмотрите на Венду, ему опять везет!

— Не верьте ему, пани, у него подружки на каждой пристани, до самого Гамбурга!

— «Знаю я чудесный замок около Йичина-а…» — затянул Венда, обняв при этом Марию за плечи. Остальные подхватили.

Мария вместе со всеми пела и раскачивалась в такт музыке. Спели несколько песен, стали рассказывать анекдоты и разные истории. Ей было хорошо, все страхи куда-то исчезли. Старший из матросов заказал на всех жареную колбасу. А потом Горчиц, который тоже был уже навеселе, признался, что в подвале у него припрятан ящик вина из Мельника.

— Тащи его сюда! — закричали все. — А то поишь нас какой-то водой!

— Только не в долг, не как в прошлый раз, — предупредил Горчиц.

— Скинемся! У кого что с собой есть — все на стол! — дал команду старший.

— «Винцо, винцо, ты бело-о…» — затянул Венда, но ему помешал Иво Беранек, который стал выбираться из-за стола.

— Куда спешишь, дружище?

Иво объяснил, что в постель, так как завтра с утра ему надо работать.

— А нам разве нет? — возмутились за столом.

— Пускай идет! А вы, пани, останетесь с нами?

Мария осталась и подтянула песенку о винце белом, потом — о рюмочке стеклянной, о Находском замке на круглой горе.

Отсутствие опасности ее словно убаюкало. В приятной и дружной компании время летело быстро. Забывшись, Мария совсем упустила из поля зрения Рафаэля, поэтому не заметила, что он не только не замедлил темпа в чередовании коньяка и пива. Оставаясь внешне спокойным, художник все больше багровел и — что тоже было недобрым признаком — бормотал что-то себе под нос.

Матрос Венда, который во время пения время от времени клал руку на плечи Марии, уже не выпускал ее из объятий. Приблизив лицо к ее волосам, он стал шептать, что здесь ему все надоело и не пойти ли им на судно. Как ни велик был соблазн хоть ненадолго избавиться от страха, преследовавшего ее, Мария отказалась:

— Это исключено. Не могу же я… — продолжить ей помешал крик и удар кулаком по столу. Все повернулись к Рафаэлю.

— Ты, сосунок! — заревел он так, что все вокруг задрожало. — У тебя еще молоко на губах не обсохло, а уже руки протягиваешь! А ты, бесстыдница! — Он перевел безумный взгляд на Марию. — Если уж решила соблазнять молокососов, то хотя бы не делай это на глазах у всех! Я болван, тысячу раз болван! И ты говоришь мне о морали! Сама бегаешь как потаскушка.

Венда попытался задержать Марию, но она неожиданно ловко перепрыгнула через его колени и побежала к выходу. Дверь за ней захлопнулась.

Все, включая Рафаэля, замолчали.

— Ты с ума сошел, Квасан?! — крикнул Горчиц, который первым пришел в себя.

— Вы чего нам портите вечер! — присоединился к нему старший из матросов. — Кто она вам, жена?

— Я ее убью, — прохрипел Рафаэль.

— Перестань! — подбежал к нему Горчиц. — Садись, сейчас принесу кофе с содовой водой. Выпьешь и пойдешь домой. Напьется, — бросил он через плечо, — а потом себя не помнит…

— Мария! — крикнул Рафаэль, но в его голосе слышна была не злоба, а скорее тоска. — Мария!

Нетвердой походкой он направился к выходу, налетел на косяк и едва не упал. В последний момент ему удалось ухватиться за ручку, дверь распахнулась, и Рафаэль вывалился наружу.

— Сумасшедший горбач, — проворчал Горчиц и пошел закрывать за ним дверь.