Смерть и семь немых свидетелей - [29]

7

Капитан шел быстро, но Эмиле, казалось, не стоило большого труда идти с ним в ногу. Засунув руки в карманы вельветовых брюк, она легко двигалась на длинных ногах, беззаботно насвистывая. «Музыкального слуха у нее нет, — отметил про себя Янда, — но мелодию узнать можно». Ему с трудом удавалось сдержать улыбку.

— Насколько я поняла, вы меня арестовали. И куда же мы теперь идем? — спросила Эмила, когда они вышли на Национальный проспект.

— Арестовал, — подтвердил капитан хмуро. — А веду я вас туда, где вы сразу признаетесь.

— Это — пожалуйста. Мне все равно, а вам приятно. Тут на меня всегда можете положиться.

— Вот это я люблю, — ответил Янда весело. — Никакой волокиты: признаюсь — и конец. В награду приглашаю вас на обед. Понимаете, когда ем один — теряю аппетит, — он открыл дверь «Монастырской винарии». — Представьте эту жуткую перспективу: ковырять в тарелке и пережевывать в голове вопросы и ответы. Прошу за мной.

— Но я… — она заколебалась, — я не одета…

— О чем речь, вы — очаровательны, — заверил ее Янда и направился к столику в углу, неподалеку от окна с тяжелыми шторами.

— Хорошо, пусть вельветовые брюки и вытянутый свитер будут вашим позором, — сказала она садясь. — За обеды с преступниками платит казна?

— Преступники стоят нам стольких денег, — он улыбнулся и подал ей меню, — что какой-нибудь жалкий шницель никто и не заметит. Советую заказать, его здесь еще не научились портить.

— Ну уж нет, — она сосредоточенно изучала меню, — я закажу печень по-пражски.

— Вам принесут большую колбасу на маленьком кусочке печенки, — предупредил Янда, но Эмила упрямо стояла на своем. Когда подали обед, выяснилось, что прогадал капитан, которому пришлось вступить в упорную схватку с жестким шницелем.

За кофе зашла речь об обедах в замке Клени, которые, как рассказала Эмила, были страшно однообразными.

— Так что, если мне выпадает случай хорошо поесть, я принимаю приглашение и от полицейского, — заявила она и сразу же виновато улыбнулась: — Я иногда несу чушь, Да? — потом, закурив сигарету, спросила: — Как вам понравились наши показания?

— Это было прекрасно, — улыбнулся Янда. — Вы все, как один, лгали.

Эмила в этот момент поднесла к губам чашку с кофе, но, не отпив, опустила руку.

— Один за другим, — продолжал безжалостно капитан. — Горы лжи, целый горный хребет.

Эмила напряженно смотрела на Янду, веки ее задрожали.

— Мне кажется, — проговорила она, слегка опомнившись, — этот обед мне обойдется дорого. Вы хотите сказать, пан капитан, что и я… некоторым образом…

— Конечно, — кивнул он живо, — я же говорю: горы лжи. Но пусть вас утешит то, что вы не одиноки.

— В чем же я, по-вашему, солгала? — спросила она обиженно.

— Вы знаете это так же хорошо, как и я.

Он замолчал. Эмила настороженно наблюдала за ним, делая короткие затяжки и стряхивая дрожащей рукой пепел мимо пепельницы.

— Было бы лучше, — произнес наконец капитан, — если бы вы сказали правду сейчас. Но я вам дам еще один шанс. Впрочем, его получат и все остальные — перед подписанием протокола. Если же подпишут свою несуразную ложь — совершат уголовно наказуемый проступок. А кому это надо? Есть такое понятие: «профилактика преступления», — улыбнулся Янда. — Когда они поймут, что разоблачены, а так же осознают, от каких неприятностей я их уберег, — заговорят по-иному. И следствие двинется вперед семимильными шагами. Может быть, сразу к финалу.

Эмила неотрывно следила за собеседником большими голубыми глазами.

— Вот, например, у нас есть такой метод, — продолжал капитан. — Если мы сравним показания, относящиеся ко времени происходивших событий, то получится, что и убитая говорила неправду. Она якобы из замка сразу отправилась в ресторан за Седлницким. Но вышла Залеска в половине девятого, а в «Раю» появилась в девять десять. А ей всего-то нужно было спуститься по косогору и перейти пути. Дарек Бенеш вышел из замка после нее, прошел кружным путем через деревню и еще договаривался в национальном комитете о фотографировании. Здесь он, кстати, говорит правду. Что из этого вытекает? — задал он риторический вопрос и тут же на него ответил: — Что по дороге она задержалась. Села на траву и любовалась вечерним видом окрестностей. Была полна забот, беспокойства. Сидела и размышляла. Я даже знаю, — добавил он гордо, — где она сидела. В самом низу, недалеко от насыпи.

Янда замолчал, потому что к их столу приблизилась старушка с корзиной, полной букетиков ландышей.

— Хотите цветы? — спросил он.

— Перестаньте! — возмущенно воскликнула Эмила и судорожно вздохнула.

— В следующий раз, — сказал Янда старушке, и та направилась к другой паре. — Ландыши за мной, — улыбнулся он Эмиле. — Или вы любите другие цветы?

— Перестаньте, — хрипло повторила она, как заклинание.

— Тогда я продолжу. Это страшно увлекательно, правда? — усмехнулся он. — Итак, Мария Залеска сидела у подножья горы и, возможно, пробыла бы там дольше и в «Рай» пришла еще позже, если бы ее кто-то не потревожил. Неизвестная личность, кравшаяся за ней по косогору, в тот момент чем-то себя выдала. Марию, и без того возбужденную, это привело в ужас, и мы можем предположить, что она помчалась в безопасное место, в данном случае в ресторан. Там Залеска даже поделилась своими опасениями. Подозрение пало на Бенеша, но Мария с этим не согласилась. Я не знаю, кого подозревала она, но зато знаю точно, кто за ней крался в темноте. Даже могу сказать вам: сегодня утром мне сообщили из городского отделения, что это запротоколировано в свидетельских показаниях путевой обходчицы.