Смерть и семь немых свидетелей - [12]

Доктор Гронек утверждал, что интерес к работе Янды поддерживает в нем жизнь. А сейчас, в семьдесят три, и хорошую форму. «Я еще хоть куда, — недавно с гордостью сказал он Петру Коваржу, — крепкий, как репа. Да и голова пока в порядке, еще кумекает…»

Капитан к самодовольным речам Гронека относился снисходительно. Даже соглашался, что старый адвокат дал ему немало добрых советов, так как знал людей не только с лучшей стороны. При такой богатой адвокатской практике в этом не было ничего удивительного.

Как только старик понял, что в воздухе запахло новым делом, в нем словно возродились жизненные силы. Он быстро приготовил кофе, поставил чашки на поднос, добавив блюдо с кусками пирога, начиненного ревенем. Проголодавшийся Коварж сразу же принялся жевать.

— О, это сказка, — поручик в наслаждении прикрыл глаза. — Которая же из бесчисленной толпы безнадежно страдающих вдовушек сотворила такое чудо, пан доктор?

— Никаких вдовушек, — улыбнулся Гронек. — На этот раз честная замужняя дама. — Он поднял палец к потолку: — Пани Борецка, что живет наверху.

— Это новость! Есть у нас какой-нибудь параграф против нарушителей покоя семейного очага? — Коварж проворно ухватил еще кусок.

— Будешь рисовать, Петр, — капитан принес стопку канцелярской бумаги и карандаш. — Рисовать поручик любит, — поделился он с Гронеком. — Гораздо хуже с написанием бумаг, здесь у него никак не клеится. Всегда в конце концов писать приходится мне. Но завтра сия чаша тебя не минует. Будешь вести протокол. А потом все продиктуешь Ружене, она напечатает. Черт возьми, кончай жевать пирог, оставишь Яника без завтрака.

— В Старом Городе, — бормотал Коварж с полным ртом, — живут в основном одинокие дамы в расцвете лет… — он наконец прожевал кусок, — позаботятся…

Старый адвокат, которому льстили слова поручика, самодовольно посмеивался. Он поплелся в угол комнаты, «чтобы не мешать», и принялся перебирать что-то в буфете.

— Так, прежде всего — план местности. — Коварж пододвинул к себе лист бумаги и нарисовал прямоугольник. — Это главное здание. К нему под прямым углом примыкают два крыла, восточное — над железнодорожными путями и рекой — и западное — над косогором с автомобильной дорогой. — Два прямоугольника дополнили рисунок. — Все здания связаны между собой на всех этажах. Каждое крыло закапчивается башней, которая называется…

— Бастион? — подсказал из своего угла Гронек.

— Верно. В бастионе западного крыла — главные ворота, перед ними мостик через ров. Здесь у нас двор… закрытый первой прямой стеной. Вторая стоит полукругом, так что между ними расположен этот… как его… барбакан. Такой выдвинутый вперед укрепленный дворик. Одна дверца со двора, другая снаружи, от нее ведет тропинка через край леса вниз, к железнодорожному полотну. Так. В барбакане ряд скульптур. Кошмарных. — Коварж быстро нарисовал ряд из семи кружков, потом, чуть поколебавшись, у самой дверцы разместил восьмой, побольше. — Незаконченная скульптура, — пояснил он. — А здесь место, где была найдена убитая. — Около пятого кружка появился знак X. — Моя версия: убийца стоял на нижнем выступе постамента, который, кстати сказать, самый широкий из всех, и сверху нанес смертельный удар. Теперь перейдем в замок.

Янда обошел стол и, встав за поручиком, склонился над его плечом.

— В первом этаже главного здания никто не живет, здесь будет постоянная выставка художественных ремесел. Сейчас помещения ремонтируются, но в интересующее нас время никто из строителей там не работал. Не знаю, бывают ли они там вообще, я пока не видел ни одного. В западном крыле ряд комнат, — в прямоугольнике появились поперечные линии, — в которых размещается коллекция мебели. Теперь восточное крыло, в нем живут. Начнем с края, от бастиона. Здесь большое помещение, сейчас — склад труб и досок для строительных лесов: в замке готовятся проводить капитальный ремонт. Далее квартира управляющего. Прямо со двора можно войти в прихожую. Из нее двери ведут вправо, на кухню и в большую комнату, и влево, в маленькую каморку. В ней постоянно живет Иво Беранек, заведующий хранилищем. В последние дни у него ночевал квартирант. — Петр Коварж пририсовал прямоугольничек второй постели, — архитектор Яначек, занимающийся подготовкой большой выставки. Двоим в этой конуре должно быть довольно тесно.

— Почему этого архитектора не поселил у себя управляющий? — Янда показал на прямоугольники двух гораздо больших комнат.

— Меня это тоже заинтересовало. Потому, ответили мне, что управляющий — человек со странностями, присутствие постороннего мешало бы его работе. И он бы беспокоил сожителя, потому что рисует в основном ночью.

— Ян Рафаэль Седлницкий, — произнес Янда громко. Из темного угла послышался звон стекла: старый адвокат переставлял бокалы.

— Как же, — подал он голос, — знаю, знаю… Пишет монументальные композиции с большим количеством фигур. В первое мгновение ничего не можешь разобрать, а когда рассмотришь, поймешь идею — дух захватывает! Хороший художник. Еще он пишет женские портреты на фоне пейзажа, в них чувствуется влияние итальянского Ренессанса… С удовольствием познакомился бы с ним. С большим удовольствием. Какой он?