Смерть Хорна. Аккомпаниатор - [66]

Поиски прекратились так же внезапно, как и начались. Он понял их бессмысленность. Ведь он почти не помнил, что у него было. Розыск мнимых пропаж приводил лишь к обнаружению вещей, о существовании которых он давным-давно забыл, и теперь даже не смог бы объяснить их наличие в доме.

Он сел, но тотчас встал опять и поискал в ящике письменного стола ключи от машины. Выйдя из квартиры, он прошел через подвал во двор, к гаражам. Открыл ворота своего гаража и зажег свет. Машина стояла запыленная, со спущенной шиной. Он закрыл дверь, сел за руль, попробовал запустить мотор. Аккумулятор, как и следовало ожидать, не работал.

Некоторое время он продолжал сидеть в машине, поглаживал руль, переключал сцепление, трогал разные включатели. Потом откинулся на спинку сиденья и засмеялся.

— Не хватало мне тебя, — сказал он. — Тебя и баб.

Открыв капот, он вытащил аккумулятор и подключил его в сеть. При этом он постарался не запачкать костюм. Потом запер гараж и вернулся в квартиру. Тщательно вымыл руки. Затем надел зимнее пальто, вязаную шапку и вышел из дома. По пути к трамвайной остановке никто из соседей ему не встретился.

В центре он сошел у Оперного театра, свернул на Гриммаишештрассе, по ней добрался до площади Томаскирххоф. Оттуда побрел на Петерштрассе, разглядывая прохожих и витрины. Шел он медленно, его даже несколько раз подталкивали, чтобы он посторонился. Женщины кутались в зимние пальто, торопились, и разглядеть ему удавалось разве что глаза.

У кинотеатра он задержался, изучая фоторекламу и афишу с городской кинопрограммой. Названия ничего ему не говорили, ни одного из фильмов он не знал, и это его обрадовало: будет чем развлечься. Наконец-то он увидел, что за двадцать один месяц его отсутствия что-то переменилось.

Он прошагал по Шлоссгассе на Дитрихринг и зашел в кафе, где работал Гарри. Все столики оказались заняты. Пройдя по первому этажу, он поднялся по короткой лесенке к верхним столикам и бару, но здесь тоже все было занято. За единственным многоместным столом он заметил своего защитника и направился к нему. Лишь у самого стола он увидел, что рядом с защитником сидел и судья. Когда Даллов поздоровался, защитник, похоже, занервничал. Он встал, протянул руку, поинтересовался самочувствием. Даллов лишь улыбнулся и кивнул в ответ. Поскольку разговор за столом прервался и остальные повернулись к ним, защитник счел себя вынужденным представить Даллова.

— А мы знакомы, — сказал Даллов судье. — Вы — доктор Бергер.

— Верно, — ответил тот, — только, к сожалению, не могу припомнить…

— Полтора года тому назад вы меня осудили, — перебил его Даллов.

— Даллов… Даллов… — повторил судья названную ему фамилию.

— Двадцать один месяц, — попробовал помочь Даллов, — с зачетом срока содержания под следствием.

Теперь вспомнил и судья.

— Ах, верно. Дня два назад мне приносили ваше дело. Хотите поговорить?

Даллов качнул головой.

— Чего же вам тогда от меня надо? — удивился судья и повысил голос: — Считаете, что с вами обошлись несправедливо? Надумали протестовать? Ступайте в приемную, моя секретарша назначит вам время.

— Ничего я от вас не хочу, — сказал Даллов.

— А зачем же вы меня здесь разыскали? Зачем преследуете? — недоверчиво спросил судья.

— Ничего я от вас не хочу, — повторил Даллов, — просто увидел господина Кивера и решил поздороваться.

Недовольно засопев, доктор Бергер потянулся за своим бокалом. Господин Кивер смутился, не зная, остаться ли ему стоять рядом с Далловом или снова сесть к судье. Он рассеянно пробормотал, что готов как-нибудь встретиться с Далловом, потрепал его по плечу и подсел к судье.

Даллов пошел к бару. Барменша была ему незнакома. Когда она обернулась к нему, он заказал кофе и поинтересовался, где Гарри.

— Его сейчас нет, — ответила она, — он выйдет в вечернюю смену.

На ней было шелковое платье с пуговками на груди. Волосы были начесаны и казались невымытыми. Ее сильно накрашенное, осунувшееся лицо вызывало у Даллова скорее сострадание, чем интерес. На вид он дал бы ей лет тридцать. Дешевка, подумал он.

Вернувшись с кофе, она сказала:

— Гарри пришел. Он сейчас наверху у шефа.

— Спасибо, — сказал Даллов.

Он сел на освободившееся место у стойки бара, повернулся к ней спиной и принялся рассматривать людей в зале. Он старался не глядеть в сторону стола, за которым сидели его судья и защитник. За двумя столиками он увидел вроде бы знакомые лица, но, как ни силился, не смог вспомнить, кто это. А еще он заметил, что ни на ком, кроме него, не было костюма. Сам он отвык от пиджака, поэтому почувствовал себя тем более неловко. Он отвернулся от зала к стойке. Рядом двое громко спорили о политике. Он мельком взглянул на них — лица совсем еще юные, невозмужалые. Студенты, подумал Даллов и поморщился.

Он то и дело посматривал на барменшу. Заказал вина и еще кофе. Снова уставился на пуговки шелкового платья, на ее грудь. Она улыбнулась ему, тогда он перевел взгляд на ее руки. Она собрала со стойки пустые рюмки и поставила их в мойку.

— Что с вами? — негромко спросила она. — Никогда женщин не видели?

Даллов поднял голову. Склонившись над мойкой, барменша споласкивала рюмки. На миг он даже усомнился, что это она задала ему вопрос.