Смерть говорит от моего имени - [45]

— Боже мой! — Паркер чуть не застонал. — Что за мешанина! Какое невероятное стечение обстоятельств!

— Вовсе нет! — запротестовал Алекс. — Просто, когда убийца начал искать письма, то наткнулся на кинжал, а уж если наткнулся, надо было быть полным идиотом, чтобы не взять его. Этого требовала элементарная логика. Ничего иного в подобных обстоятельствах произойти не могло…

Он на минуту умолк и закурил новую сигарету.

— Остается мотив убийства. У сэра Томаса были более веские, чем у его жены, причины желать, чтобы Винси замолчал навеки. Во-первых, он его прекрасно знал и понимал, что тот все-таки когда-нибудь проболтается, и тогда Энн Додд узнает, что она не родная дочь сэра Томаса. Это было для него страшнее всего. Он ее по-настоящему любил, вырастил, а теперь, на пороге смерти, ему предстояло уйти в мир иной, зная, что его могила не будет для нее могилой отца. К тому же были бы скомпрометированы два его единственно любимых существа — жена и дочь, а в довершение всего они лишились бы огромного состояния. Ему же легче было бы уходить из жизни в уверенности, что его дочь и жена не только обеспечены до конца жизни, но и будут купаться в богатстве. И он ненавидел Винси, что, собственно, нельзя поставить ему в упрек. Да он и так почти ничем не рисковал. Знал, что смерть его недалеко. Рак был неумолимым убийцей и уже довершал свое дело в его истерзанном теле. Сэр Томас счел, что покидать земную юдоль стоит, забрав с собой этого самого отъявленного негодяя из всех, кто ему встречался в жизни. Примем также в расчет, что это убийство косвенным образом могло осчастливить его близких и спасти их от тяжких невзгод, так что мотив для преступления был, безусловно, сильным. Но способен ли серьезный ученый-археолог в один миг перевоплотиться в стареющего посыльного из цветочного магазина? На этот вопрос нам ответил сам сэр Томас, рассказав, что они с Винси были звездами школьного драматического кружка. У него было актерское дарование, которое так и не раскрылось, потому что отец иначе распорядился его судьбой. Однако ни одно дарование не пропадает бесследно. Да и почти немая роль посыльного, собственно, требовала только костюма: не слишком новой одежды и фуражки с какой-нибудь эмблемой. Никто ведь не обращает на это внимания. Посыльный, несущий корзину с цветами, — это всего лишь посыльный. Скорее посмотрят на розы, чем на него. К тому же, судя по размерам корзины, сэр Томас легко мог скрыть за ней лицо, разговаривая с вахтером и Винси. Да и не виделись они лет двадцать… Это и был убийца «Б». Когда выяснилось, что убийца «А», а также никто из персонала театра Винси убить не мог, остался только он. И быть им мог только сэр Томас, так как: 1. только он мог подменить кинжал; 2. ему было важно предотвратить приход жены к Винси. Он, естественно, думал, что убийство обнаружится еще в антракте, когда Винси не выйдет на сцену, а жена его узнает обо всем, сидя в зрительном зале. И ей не придется отдавать эти драгоценности, что лишь укрепило бы над ней власть шантажиста; 3. у него не было алиби. Вернее, его алиби становилось доказательством его вины, потому что, следуя здравому смыслу, он должен был взять такси, а не ехать к врачу на собственной машине, ведь ему могло стать плохо, когда он был за рулем. Собственная же машина могла ему понадобиться только для того, чтобы никакой таксист не мог донести полиции, что возил его к Камерному театру; 4. мотивы для убийства у него были более вескими, чем у кого бы то ни было; 5. он знал, что обречен; 6. судя по поведению его жены, она понимала, кто убил Винси. Хотела взять на себя вину. Потом ее поразило, что кинжал лежит в ящике. Меня-то это не удивило; 7. таким образом, сэр Томас остался на поле боя в одиночестве. Всех остальных пришлось исключить, — Алекс усмехнулся. — Хотя… разумеется, преступление мог совершить кто-нибудь совершенно неизвестный! Это было бы невероятным стечением обстоятельств, многие события оказались бы загадочными… Но кто знает? — Он слегка улыбнулся.

Паркер вскочил.

— Я ведь знаю, что ты ему позвонил и предупредил, что к нему едет полиция. Поэтому он и принял яд! Наверное, это по твоему совету он оставил записку: что он умирает, потому что боится страданий, которыми угрожает ему болезнь. Я просто уверен, что ты это сделал!

— Если бы я ему позвонил… — прошептал Алекс, — го, без сомнения, посоветовал бы ему что-нибудь в этом роде. Тогда дело об убийстве Стивена Винси никогда не выяснится, потому что относительно умершего трудно что-либо доказать. Энн Додд получит свои миллионы и мужа, Анжелика Додд не станет добычей кумушек, именуемых дамами из лондонского высшего света, а душа сэра Томаса Додда встретится в потустороннем мире с душой Стивена Винси, и пусть они поспорят о том, кто из них более грешен. Но это уже не касается ни полиции, ни авторов детективных романов.

— Вот-вот! — Паркер щелкнул пальцами. — Ты все-таки позвонил!

— Этого я не говорил… и никогда не скажу. Ничего подобного ты от меня не услышишь. — Алекс зевнул. — Ну, нам пора… После кровавой ночи блеск утра землю золотит, как сказал поэт. Я страшно устал. Надеюсь, ты отвезешь меня домой?