Смерть Билингвы - [40]

— Она идет к нам. Не иначе как я ей приглянулся, я ей приглянулся! — приговаривал Дирк.

— Сюзи? — еще раз повторил тихо Моктар.

Сюзи теперь стояла прямо перед нами. Вблизи она напоминала персонажа из скандинавской мифологии, нечто среднее между гномом и троллем, только большого роста, напудренного и с накрашенными губами. — Приветик! — сказал этот придурок Дирк.

— Заткнись! — заорал Моктар, схватив его за шею. — Заткнись! Это моя сестра, понял? Тронешь ее — убью! Взглянешь — убью! Даже если только подумаешь к ней притронуться, я все узнаю и убью тебя!

Дирк весь съежился, бросая отчаянные взгляды в мою сторону. Я покачал головой, всем своим видом показывая, что ничем не могу помочь.

— Вы сломали мне жизнь, — сказала Сюзи, обращаясь к брату и ко мне, — Вы убили моего мужа, потому что он вас не устраивал. Вы оставили меня одну с этой мерзкой старой каргой, которая, стоит тебе отвернуться, тут же прикарманивает твои денежки. Вы мне отвратительны. Вы только и думаете, что про эту чертову войну да про свою поганую историю с Каролиной. Так вот, я приехала, чтобы испортить вам жизнь, как вы испортили мою. Я всем расскажу, зачем вы сюда явились. Я всем скажу, что вы хотите убить Каролину Лемонсид. ОНИ ХОТЯТ УБИТЬ ЛЕМОНСИД! ОНИ ХОТЯТ УБИТЬ ЛЕМОНСИД! — стала кричать Сюзи, а ее брат в ответ орал:

— ЗАМОЛЧИ СЕЙЧАС ЖЕ! ЗАМОЛЧИ!

На весь этот шум вокруг нас собралась небольшая толпа зевак. Я положил Моктару руку на плечо, чтобы он успокоился. Почувствовав прикосновение, он перестал кричать и посмотрел на меня. Сюзи тоже замолчала. У нее потекла тушь, на красных щеках появились черные разводы.

— Ты несешь бог знает что. Ты с ума сошла. Тебе никто не поверит. У тебя не все дома. Можешь говорить все, что угодно, тебе никто не поверит. Мне здесь все верят, а кто станет слушать какую-то несчастную… шлюху, — сказал Моктар. На последнем слове голос его дрогнул. Сюзи немного подумала, а потом заявила:

— Ничего, я, по крайней мере, попытаюсь. А потом, я же твоя сестра. Что чувствует военный, когда его сестра-шлюха спит со всем полком? Тебе будет казаться, что все мужчины, которые будут меня трахать, трахают и тебя тоже, разве не так? Когда все тут меня поимеют, что тогда станет с твоим авторитетом? — Сюзи издала несколько резких звуков, которые должны были изображать смех, а потом, как будто одумавшись, разрыдалась.

— Скоты, какие же вы всё скоты, — сказала она, расталкивая зевак, собравшихся вокруг нас, и направилась к автобусу.

— Подожди, — попросил Моктар, — не делай этого. Пожалуйста.

Не оборачиваясь, его сестра пожала плечами.

Я довел Моктара до нашего номера. Под конец он совсем обессилел, словно древний старик. Он что-то бормотал по-словенски. Я ничего не понимал, но в его словах было нечто одновременно печальное и угрожающее. В конце концов, он уселся на кровать и закрыл лицо своими огромными обезьяньими руками, заглушая подступившие к горлу всхлипывания и словенские слова. Я стоял перед ним, не зная, что делать, а он неподвижно лежал на кровати, закрыв лицо руками. Я положил ему руку на плечо.

— Ничего страшного, ничего страшного, — повторял я, как дурак.

Моктар поднял голову и посмотрел на меня. Он был весь красный, как рак. Глаза у него расширились и стали напоминать генетически модифицированные китайские ягоды.

— Как ты можешь говорить «ничего страшного»? Да как у тебя язык повернулся? Ты что, не понимаешь, что это все из-за твоих кретинских штучек, из-за того, что ты, как идиот, не способен довести дело до конца, не можешь взять себя в руки, принять решение? Как ты можешь говорить «ничего страшного»? Неужели ты не понимаешь, что мне придется все взять на себя, иначе мы отсюда не вырвемся? Ты не понимаешь, что, если я не убью твою Каролину, этого не сделает никто? Только после этого я уже не твой должник, понял? Потом уж каждый за себя. Ты меня избавил от Зеленого Горошка, я тебя избавлю от Каролины. Потом я вернусь к себе и займусь своей семьей, ты уж извини. И не смей больше говорить «ничего страшного». У тебя нет ни сестры, ни семьи. У меня на родине говорят, что человек без семьи — покойник. Так что, старик, ты — покойник. Мне тебя жаль. Ты не знаешь, ни что такое любовь, ни что такое жизнь, ни что такое жертвовать собой ради других. По-моему, ты хуже покойника, ты покойник, от которого один вред. А теперь вали отсюда, оставь меня одного, мне надо подумать. Давай, вали. Я вышел из номера. Слова Моктара совершенно меня подкосили, и я был в ужасе от того, что он собирается убить Каролину. В какой-то момент мне захотелось вернуться и сказать ему, чтобы он все забыл, не надо больше никого убивать, а потом подумал, что сейчас явно неподходящее время. Моктар был похож на тяжелую гирю, выброшенную на дорогу на полной скорости. Его было не остановить. Я вышел на улицу. Яркий свет слепил глаза. Нападавший за ночь снег сгребли к стенам, и теперь он высился грязной серой горой. Автобус, на котором приехали шлюхи, стоял в углу парковки совершенно пустой. Вокруг тоже никого не было. Похоже, на всех этажах веселье было в самом разгаре. Я подумал, интересно, набрался ли Дирк смелости, чтобы подойти таки к Сюзи, но потом понял, что мне на это наплевать. Моктар был прав: у меня нет сердца, я покойник.