Смерть беспозвоночным - [12]

— Слушай, ты не знаешь, Эва Марш изменила свою фамилию по всем правилам или пользуется ею только как псевдонимом?

— Погоди, закрою дверь, ничего не слышу, они там страшно расшумелись, ты случайно дозвонилась, я собиралась отключить телефон, да позабыла, минутку… Повтори, Эва… Понятия не имею. Хотела изменить фамилию с соблюдением всех формальностей, но не знаю, сделала ли это. А что?

— Ничего. Я уже достала ее книжки, завтра отправлю тебе срочной почтой, сейчас позвоню в их контору. У них в издательстве что‑то не в порядке, я говорю об отношениях с Эвой, но узнать ничего не удалось. Дай мне телефон Миськи… Миськи!!! Твоей сестры! Как ее фамилия?

— Чья?

— Да Миськина же!

— Я и сама не знаю. Ведь они развелись, так что она или вернула себе девичью фамилию Каминская, или осталась при мужниной фамилии. А зовут ее, напоминаю, Стефания. Записывай номер. Есть чем писать?

Писать было чем, и хорошо, что она сказала мне настоящее имя своей сестры, я и забыла, что она Стефания, — к «Миське» Лялька меня давно приучила, святой с таким именем нет, просто все домашние так звали девушку. Лялька выразила мне «дикую» благодарность за книжки, и па этом закончился наш разговор.

Потом я позвонила на срочную почту и договорилась с ними не на завтра, а на сегодня, они сказали, что вечером успеют ко мне заехать.

А потом я позвонила Миське.

Она сразу узнала меня, ну почти сразу, помедлив не более секунды. Наверное, ей очень запомнилась недавняя наша встреча, в которой принимали участие три сиамские кошки. Одна кошка была Лялькина, другая Миськина, а третья спорная, и мне предстояло решить, чья она будет. Вопрос решила сама кошка. Метафизика сейчас в моде, и вообще такие моменты не забываются.

Нет, Миеька ничего не знала об официальной фамилии Эвы Марш и никаких связей с писательницей не поддерживала. Но они знали друг друга. Об адресе Эвы Миська тоже понятия не имела.

— Зато я знаю, в каком банке у нее открыт счет, — попыталась Миська утешить меня. — В том же, где и мой, мы с ней случайно встретились в этом банке.

— Ну! В каком же?

— В пятнадцатом отделении ПКО, знаешь, тот, что на ронде…

Ну конечно же я знала.

— Найти человека через банк! — обрадовалась я. — Кто скажет, что мы не Европа? Ты вернула мне веру в цивилизацию, спасибо тебе, мое дитя!

— Не за что. Надеюсь, у тебя получится.

Я тоже надеялась. У меня в этом банке счет был открыт много лет назад, так что я считалась их постоянным клиентом. Поскольку мы все же были не совсем Европой, я даже не стала пытаться дозвониться до них, а сразу решила туда ехать, и сделала бы это немедленно, если бы не кастрюля на огне и срочная почта вечером.

Я даже не очень радовалась, что удалось исполнить Лялькину просьбу — раздобыть книги Эвы, но меня поразило поведение сотрудников издательства Эвы Марш, и вспыхнуло желание разыскать ее.

Туг я подумала и о другом направлении ее поисков. Я вспомнила о фильмах, сделанных по книгам Эвы. Две экранизации, но вот по каким книгам — я не помнила. Да и сами они запомнились лишь потому, что были совершенно идиотскими, кто был режиссером — я тоже не знала. Фильмы как‑то незаметно промелькнули на экране несколько лет назад и исчезли, так чему же тут удивляться?

Делала фильмы вторая телепрограмма, на которой у меня не было знакомых, более того, они меня наверняка не любили с тех пор, когда я подняла крик на весь мир, отказавшись принять участие в их жуткой программе, громко провозглашенной чуть ли не культовой для наших дней. И хотя данная программа исчезла с экрана вместе с ее создателем, они наверняка запомнили меня и эпитеты, которыми я награждала их творение. Полагаю, что их неприязнь ко мне пропитала стены здания и выделяла очень неприятные миазмы.

Значит, надо поймать Магду. Правда, она уже ушла с «двойки» — полагаю, ее вышвырнули за слишком высокий показатель интеллекта. Она перешла на НТВ, но у нее наверняка сохранились и контакты, и дружественные отношения с прежними коллегами. Некоторым удавалось скрывать свой опасный показатель, так что они спокойно продолжали работать на второй программе, не вызывая начальственного гнева, а редкие встречи с Магдой использовали как дарованные судьбой минуты отдыха. Так сказать, релакс после тяжкой умственной пахоты ниже уровня собственных возможностей.

Магда была моей единственной надеждой. Я позвонила ей, и оказалось, что она в данное время пребывает в Ленчице и какое‑то время еще там побудет.

— Езус–Мария! — простонала я. — Как ты могла уехать именно сейчас, когда нужна мне как воздух!

— А что случилось? — встревожилась Магда.

— Ну знаешь! Тут лежит такой замечательный труп, а ты спрашиваешь, что случилось!

— Не до этого мне. Тут у меня репортаж, наверняка тебе понравится, я даже рассчитываю на твою похвалу, такая интересная вещь, немного историческая, очень ко времени, народ безумствует и своевольничает, я уже давно подписала договор и не имею ни малейшего желания портить себе хорошую работу из‑за какого‑то там Вайхенманна. Я спрашиваю, не с тобой ли что‑то случилось?

Я успокоила Магду. Действительно, беспокоить режиссера, испаскудить ему хорошую работу из‑за мерзавца Вайхенманна — последнее дело.