Смерть Банни Манро - [52]

Вдруг раздается стук в окно — такой громкий, как будто бы кто-то стреляет из пистолета. От ужаса Банни-младший холодеет и закрывает глаза руками.

— Пожалуйста, не ешьте меня, — говорит он. Он снова слышит стук и, открыв глаза, видит, что по стеклу стучит женщина в полицейской форме. Она молодая, с короткой стрижкой и симпатичным лицом. Женщина жестами просит Банни-младшего опустить окно, она улыбается ему, и мальчик с облегчением замечает приятные ямочки в уголках ее губ. Он опускает стекло. Верхняя губа женщины едва заметно серебрится мягкими светлыми волосками, и, когда она наклоняется поближе к окну, мальчик слышит, как скрипит ее новый кожаный ремень. До него доносится какой-то поразительно сладкий запах.

— Все в порядке, молодой человек? — спрашивает женщина-полицейский. Банни-младший сжимает губы, изображая улыбку, и кивает головой.

— Разве тебе сейчас не нужно быть в школе? — продолжает она, и мальчик понимает, что людоед в белом спортивном костюме его заложил и у него нет ни малейшего представления, как следует отвечать на этот вопрос. Он вертит в руках Дарта Вейдера и мотает головой.

— Почему? — удивляется полицейский, и Баннимладший слышит, как из ее рации раздается короткий статический треск, так сильно похожий на звук, который бывает, когда кто-нибудь пукает, что Банни-младший хихикает.

— Папа говорит, что сегодня мне туда не надо, — отвечает он и вдруг понимает, что ему до смерти надоели все эти взрослые — полицейские с дубинками, отморозки в белых спортивных к�стюмах, придурки со знаками зодиака на шее, женщины, которые кудахчут, как петухи, жиртресты в платьях и мамы, которые берут и убивают себя, а еще хотелось бы, черт возьми, знать, куда подевался его отец. Банни-младший немедленно корит себя за такие мысли и стирает их из своего сознания.

— Это почему же? — интересуется женщина-полицейский.

— Я болен, — говорит Банни-младший, опускается поглубже в сиденье и с театральным размахом изображает нечто похожее на то, как, по его мнению, должен выглядеть мальчик, умирающий миллионом разных смертей одновременно.

— Понятно. Может, тогда тебе надо сейчас лежать в постели?

— Наверное, — пожимает плечами Банни-младший.

— А это кто у тебя? — спрашивает полицейский и указывает на Дарта Вейдера. Мальчик вертит пластмассовую фигурку в руках.

— Дарт Вейдер, — отвечает он. Полицейский выпрямляется и с деланной серьезностью прижимает руку к груди.

— Да пребудет с вами сила! — говорит она. Банни-младший снова замечает в уголках ее рта ямочки. Но потом они исчезают, и она опять просовывает голову в окно.

— И где же твой папа? — спрашивает она. Серебряный браслет, который Банни носит на левом запястье, звякает, и звук тихим эхом разносится по всей комнате. Руки миссис Брукс подергиваются у нее на коленях, они и в самом деле выглядят моложе. На ее крошечном морщинистом лице застыла блаженная улыбка, и, пока Банни облизывает кончик карандаша и заканчивает заполнять бланк заказа, он чувствует себя в каком-то смысле отмщенным. Он думает о том, что переплюнул самого себя. Он продал этой пожилой даме огромное количество косметики, которой она никогда в жизни не станет пользоваться, но, сделав это, он доставил старой перечнице массу удовольствия. Правда, Банни ощущает некоторый дискомфорт в теле, беспокойство, вызванное большим количеством кофеина. Он чувствовал себя так всю первую половину дня и пришел к выводу, что это обычное повседневное похмелье (с утра он слегка перебрал), но тут он видит за окном темную угрозу скворцов, кот�рые камнями падают к порывистому морю, и вдруг понимает, что дискомфорт, который он ощущал, на самом-то деле свидетельствовал о пробуждающемся в нем страхе — но страхе перед чем?

— Заказанные товары вам привезут в течение десяти рабочих дней, миссис Брукс, — говорит он.

— Вы доставили мне неземное наслаждение, мистер Манро. И вот тут-то до Банни доходит, и он понимает, что предчувствовал это с самого начала. Оно поднимается вверх по костям, и Банни чувствует, как перестраивается сердце, готовясь к встрече. Он замечает, что радио необъяснимым образом замолчало, в комнате стало немного темнее, и температура резко упала. Банни чувствует, как немеют кончики пальцев и сзади на шее поднимаются волоски. У него над головой в люстре вдруг раздается короткий электрический треск, и Банни уверен как ни в чем другом, что, если он сейчас поднимет голову и посмотрит на стену гостиной, то увидит, что там, на крутящемся стуле перед “безендорфером” сидит его мертвая жена, Либби. Она, конечно, будет одета в ночную рубашку, которая была на ней в их первую брачную ночь и еще в ту ночь, когда она повесилась. Банни боковым зрением видит оранжевое пятно и замечает, как в обвиняющем жесте поднимается рука или происходит еще что-то вроде этого. Он слышит, как скворцы принимаются бешено чирикать, клевать и царапать окно. Воздух вокруг начинает пульсировать и искривляться, и, когда Банни слышит, как из пианино с грохотом вырываются тяжелые, обремененные гласом судьбы аккорды, он затыкает уши и безуспешно пытается закричать. Миссис Брукс принимается грести воздух своими клещами.