СМЕРШ - [32]
— В последний раз предупреждают тебя… Зачем ты ездила с доктором в Стокгольм?
Власта молчала.
Капитан ударил ее кулаком по зубам. Она зашаталась, но устояла на ногах. Капитан ударил ее вторично. Власта упала на пол.
Началась оргия избиения. Капитан наступил сапогом на лицо девушки, потом стал топтаться в диком танце на ее груди.
Изо рта Власты потекла тоненькая струйка крови.
— Проститутка, мать твою так… Ты не прельстишь меня своими продажными глазами…
В три часа ночи капитан Степанов кончил предварительный допрос.
Я сходил с ума. Спускаясь вниз по ступенькам к себе в комнату, я испугался: вот-вот он набросится на меня. Кто же этот он? Да этот, кровавый, разве не видишь его?..
Я закрыл глаза и с минуту стоял на месте.
— А, это вы! Я как раз ищу вас! — вывел меня из оцепенения капитан Наумов.
— В чем дело?
— Нужно срочно перевести документы одного гестаповца.
— Пошли вы к черту со своими гестаповцами! Я устал, я смертельно устал и спать хочу…
— Я тоже устал. Но работа — прежде всего.
Наумов потащил меня к себе в комнату.
Я открыл окно. На улице стоял гул моторов. Кто-то привез новых арестованных. Зачем только их возят сотнями? Ведь все подвалы уже битком набиты. Больше нет места. То есть, я вру. Места еще много. Вечером отправили первую партию в Управление. Да. Места еще очень много. Хватит для всех. Смерть шпионам, смерть всему роду человеческому!
— Эй, ты, чего оглядываешься? — донесся с улицы голос.
— А ты его прикладом…
Я закрыл окно.
Наумов привел старика-немца, совершенно лысого.
— Он работал здесь, в этом доме.
— Интересно.
— Слушай, фриц. Ты нам скажи толком, где то золото, которое вы отобрали у евреев?
— Ich weiß nicht.
Капитан Наумов набросился на немца.
— Ich weiß nicht, ich weiß nicht, ich weiß nicht!
В четыре утра я ушел от Наумова.
Рядом со мной жил капитан Шапиро. За стенкой пьяные голоса.
— Выпей, Ваня. Черт с ним, с этим Волошиным, или как ты его называешь, — язык капитана заплетался.
— Выпью, Виктор, выпью за смерть Волошина… Мы же с тобой старые друзья. И ты чекист, и я чекист.
Я лег на постель.
«Возьми пистолет и застрелись», — нашептывал мне кто-то на ухо. Да, это он, кровавый, которого я видел на лестнице. Прочь от меня! Все к черту! И чекисты, и Власта… Боже! Если бы Власта даже была виновата… Нет, не могу. Эта маленькая струйка крови, вытекающая из ее рта. «Встань и возьми пистолет. Не будь трусом. Ведь это дело одной секунды. Раз, два, три, четыре, пять… Если боишься пистолета, выпей цианистый калий. Он есть у тебя. Трус! Жалкий трус! Ты же должен быть твердым, решительным человеком. Если не хочешь умирать зря, пойди и убей Козакевича. Это будет геройство…» Оставь, прошу тебя, оставь меня в покое. Я хочу спать. Я хочу забыть эту маленькую струйку крови… Да, вспомнил. Он наступил ей на грудь и танцевал… Какой это был танец? Смершевский? Нет! Дьявольский? Нет! Какой же?.. Оставь меня, кровавый. Я спать хочу. Я смертельно устал. Ну, если хочешь, чтоб я пустил себе пулю в лоб, я это сделаю… завтра. Сразу же утром, как проснусь… Оставь меня.
Коля, возьми себя в руки. Еще немного, и ты сойдешь с ума. Сделай последнее усилие. Напряги всю свою волю и прогони все эти кошмарные картины. Сделай это сразу, потом будет поздно, останешься на всю жизнь сумасшедшим.
Сколько вас во мне? Чего вы все вдруг пристали ко мне? Говорю же, что спать хочу, спать хочу, понимаете, чтобы не видеть этой маленькой струйки крови…
— Ваня, ты мой лучший друг. И… ты чеки…ст, и я… чекист… Выходит… мы оба чекисты… Га-га-га-га…
Раз, два, три, четыре… Вот он! Капитан! Стой! Ты же помнешь ей грудь! Смотри, какая маленькая струйка крови вытекает у нее изо рта. Капитан, какой это танец… Прочь все мысли! Убирайтесь к черту! Не хочу больше! Прочь! Прочь! Раз-два-три-четыре…
— Виктор, у… тебя… дома… красавица-жена. Она… изменяет тебе на каждом… шагу… Вот ты здесь пьешь со мной… а она обнимает… в постели другого… И у меня красавица… жена… так должно быть. Каждый чекист… и ты… и я… все мы чекисты… народ скромный…
— Хочешь, Ваня, я приведу тебе… красотку… настоящую, чешку…
— Не-ет! Не надо. Завтра… я пить хочу.
Раз-два-три-четыре… Господе, Иисусе Христе! Прости мне все прегрешения мои, избави мя от лукавого…
«Ха-ха-ха! Теперь молишься! Нет, ты не виляй душой. Ты точно такой же чекист, как и все остальные. Ты видел эту маленькую струйку крови и не заступился. Струсил. Если хочешь исправить свою вину, возьми пистолет и приставь его ко лбу. Ну, сделай же так, как делают настоящие мужчины. Ведь всего одна секунда…»
Утро. Светает. Смотри, через полчаса взойдет солнце. Солнце! Солнце! Где же оно? Когда оно взойдет? Через полчаса? Я не верю. Неужели так скоро? Через полчаса? Солнце… Зачем мне солнце? Зачем, вообще, солнце? Что оно в сравнении с этой маленькой струйкой крови? Ничего! Пустое место.
— Ваня… смотри, уже утро… спать надо… Не поедешь же ты пьяный… арестовыв…ать… этого, как его ну…
— Ах, да… сейчас вспомню… как его… ну… они в республи…ках… буржуйских… бывают… Да, вспомнил… ну-ка, ты вспомнил Виктор?
— Вспом…нил. Президента… Ты, Ваня, великий… человек. Арестовываешь… президентов… Ха-ха-ха… Но этот, которого ты… арестуешь… завтра, какой-то убогонький… он 18 часов… так, что ли, был этим… как его — президентом…
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.