СМЕРШ - [20]

Лагерь военнопленных находится в здании тюрьмы. В лагере нет ни воды, ни света. Сырые помещения, битком набитые военнопленными, грязь, тяжелый запах пота и человеческих испражнений. Не удивительно, что в сутки умирает человек по двадцать.

Лагерное начальство предоставило нам две комнаты.

В лагерях военнопленных приходится работать «вслепую».

Капитан Шапиро с утра проверял офицерский состав и «закидывал агентуру». Черноусов, Кузякин и я присутствовали при этом.

Бойцы с «Гансом» ходили по лагерю и «проверяли чистоту».

Пока результаты нашей работы равны нулю. Капитан Шапиро надеется на агентуру. Во время обеда он рассказывал, что немцы охотно доносят друг на друга.

— У меня известный опыт в работе с военнопленными. Предложить папиросы, пообещать свободу — и из десяти завербованных один сделает свое дело.

Майор Гречин, капитан Шибайлов и группа смершевцев из резервов работают среди русских репатриантов.

Меня пугает чудовищное недоверие смершевцев к своим же гражданам.

Если послушать московские радиопередачи или почитать «Правду» — можно расплакаться над судьбой несчастных людей, переживших немецкую каторгу. Советские журналисты, армейские политотделы, партийцы, агитаторы, писатели, — все кричат об этих людях-мучениках, достойных глубокого уважения и сострадания.

Смершевцы иначе смотрят на дело. Для них советские граждане, побывавшие на принудительных работах в Германии, — элемент, кишащий шпионами и зараженный ненавистью к советскому строю. Поэтому они проверяют каждого репатрианта самым тщательным образом.

И между репатриантами бродят опознаватели и раскинута сеть агентуры.

Лживые обещания, недоверие, доносы, угрозы, допросы, пытки и смерть — стихия смершевцев.

Что же ждет репатриантов на Родине — страшно подумать. Майор Гречин говорит, что большинство из них пройдет двухлетние исправительные лагеря.

За что? Это же мученики, достойные сострадания! И неужели эти миллионы людей, переживших немецкую каторгу, ничего другого не заслужили, кроме концлагерей, то есть другой, советской каторги?

Я ничего не понимаю.

Можно лгать, обманывать, убивать, но не в таких же колоссальных масштабах. Ведь, кроме людского суда, превращенного тоталитаризмом в фабрики смерти, есть еще и Суд Божий!

Не нахожу слов для выражения всей этой мерзости, охватившей современное человечество.

«Смерть шпионам»! Нет, уж лучше было б назвать контрразведку не так. «Смерть противникам коммунизма» — более соответствовало бы действительности.

4 марта

Сегодня до обеда я был в лагере по репатриации иностранцев. Майор Гречин приказал мне и лейтенанту Черноусову взять «Ганса» и вместе с ним «пройтись» по лагерю.

Французы, бельгийцы, англичане, голландцы, датчане, норвежцы, чехи и сербы уныло бродили по длинным коридорам грязных полуразрушенных зданий. Они смотрели на нас с большим недоверием и избегали встреч с нами.

Кроме презрения и ненависти к нам, их лица ничего не выражали. Еще бы! Смершевцы и среди них раскинули свои смертоносные сети. Резервы контрразведки, прикрепленные к лагерям по репатриации иностранцев, работают днем и ночью. Постепенно исчезают приверженцы сербского короля, сторонники чешской аграрной партии и другие иностранцы, так или иначе проявившие свое несогласие с коммунизмом.

Для смершевцев не существует международного права. С гражданами иностранных государств они расправляются по-своему. Здесь, на территории, занятой Красной армией, они делают то, чего не могут делать за границей, — уничтожают контрреволюцию.

Когда-то я слышал одну, очень характерную для Советского Союза песенку: «Слава вам, железные чекисты»…

Славны чекисты в России кровавой и темной славой, совсем не такой, как поется в песне. Иностранцы же слышали про чекистов только одним ухом. А теперь у них есть возможность непосредственно убедиться в существовании этих легендарных героев пролетарской диктатуры.

15 марта

Вадевице. Дом заместителя бургомистра.

Из нового Сонча мне и Кузякину пришлось добираться попутными машинами. Я не думал, что это так сложно. Начальник КПП в Новом Сонче останавливал проходящие грузовики, но посадить нас ни на один из них ему не удавалось. Шоферы отказывались принимать кого-либо, ссылаясь то на плохой мотор, то на слабые шины или опасный груз.

Лишь после четырех часов ожидания мы взобрались на один из грузовиков, доставивший нас в Вадевице.

Лагерь русских репатриантов был уже занят резервами контрразведки. Капитана Шапиро и лейтенанта Черноусова мы нашли в лагере военнопленных.

— Здесь заживем, — встретил нас восторженный капитан Шапиро. — Начальства нет, работы мало. Баб в городе — ни пройти, ни проехать. На квартире у лейтенанта — три, у меня — две. Не зевайте и вы!

Кузякин поселился вместе с Черноусовым. Я занял комнату в доме заместителя бургомистра.

Черноусов достал водки. Задумал сегодня вечером устроить «настоящую выпивку с бабами». Пригласил и меня. Пойду непременно.

16 марта

К Черноусову я пришел с небольшим запозданием. В просторной комнате, вокруг столов, заваленных закусками и заставленных бутылками водки, сидели хмельные польки. Офицеры танцевали под звуки патефона.