Смерш. Главный козырь Сталина - [21]

Как в предвоенный период, так и с началом Великой Отечественной войны руководство СССР придавало большое значение обеспечению безопасности Красной армии и флота от внешних и внутренних угроз в целях их поступательного развития, повышения уровня боевой готовности и эффективного применения в условиях вооружённого противостояния с потенциальными противниками.

Противодействием угрозам, нейтрализацией их негативного воздействия на советские вооружённые силы непрерывно занимались высшие политические и военные органы управления. Однако исполнительным аппаратом в данном деле, безусловно, являлись структуры государственной безопасности, как бы они ни именовались и в какие бы ведомства ни входили на протяжении рассматриваемого периода.

Как известно, практически весь межвоенный период главным субъектом управления в сфере обеспечения безопасности армии и флота выступали органы ВЧК — НКВД, прежде всего в лице Особого отдела. Отлаженная за многие годы служба военной контрразведки начала давать серьёзные сбои в годы массовых репрессий (1937–1938), когда остриё её деятельности направлялось руководством страны на поиск «подрывных элементов», шпионов и вредителей в военной среде. В ходе массовых чисток контингента военнослужащих страдали и ни в чём не повинные люди. Под «каток» репрессий попали и многие сотрудники особых отделов. Были арестованы по ложным обвинениям, осуждены на длительные сроки или расстреляны все сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой начальники Особого отдела ГУГБ НКВД СССР и руководители его структурных подразделений. К концу 1938 г. не остались на своих должностях и начальники особых отделов военных округов и флотов. После принятия постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от ноября 1938 г.[130] репрессивные действия резко сократились. Однако что касается сотрудников органов госбезопасности, то количество арестованных за нарушения «социалистической законности» даже несколько увеличилось, не говоря уже об увольнениях со службы, снижении в должностях, отстранении от оперативной и следственной работы.

Н.А.Осетров

На основе решений Центрального комитета ВКП(б) в органы госбезопасности, включая и особые отделы, стали направлять в массовом порядке партийных и комсомольских работников, выпускников военных училищ и академий[131]. Так, после окончания артиллерийской военной академии имени Дзержинского начальником Особого отдела приграничного Белорусского военного округа был назначен в феврале 1939 г. П.Т.Бегма. Ещё один выпускник этой академии — Н.А.Осетров — возглавил особый отдел Киевского военного округа. Даже не окончив полный курс академии, М.Е.Ростомашвили стал в июле 1939 г. начальником Особого отдела Харьковского военного округа. Аналогичные должности заняли ещё ряд слушателей военных академий[132].

Начальником Особого отдела Орловского, а через несколько месяцев — Киевского военного округа весной 1939 г. был назначен выпускник Военно-инженерной академии РККА имени Куйбышева А.Н.Михеев В августе 1940 г., т. е. спустя всего полтора года, на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б), молодой чекист возглавил всю систему военной контрразведки нашей страны[133].

Большинство из новых назначенцев безусловно имели безукоризненные политические и военные характеристики — аттестации, но, к сожалению, не обладали даже минимально допустимым оперативным и следственным опытом для эффективного руководства большими коллективами в специальных службах, не владели методикой чекистской работы. Исходя из этого, отстаивать интересы военной контрразведки в общей системе принятия тех или иных решений на государственном уровне им было достаточно сложно. Особенно ощутимо это стало в ходе и после окончания Советско-финляндской войны, когда зримо проявились желания военного командования взять под своё руководство всю систему особых отделов.

Критика в адрес военной контрразведки прозвучала на заседании комиссии Главного военного совета в апреле 1940 г. в выступлении начальника Автобронетанкового управления РККА Д.Г.Павлова. Он, к примеру, констатировал, что особый отдел НКВД СССР давал ему в ходе войны не соответствующие реальности сведения[134]. В негативном плане упомянул агентурную работу особых отделов начальник артиллерии 8-й армии генерал-майор Н.А.Клич. Он заявил буквально следующее: «Если я соберу своих помощников и отзовусь о формах работы иностранной армии положительно, то заранее знаю, что из 10 присутствующих 9 будут писать донесения»[135].

Сгладить ситуацию попытался начальник ВВС РККА Я.В.Смушке-вич, который посчитал разговоры об особых отделах не главными при разборе состояния дел в Красной армии[136]. Однако выступавшие за ним генералы продолжили тему об органах военной контрразведки, а также о контрпродуктивности масштабного засекречивания информации, необходимой командирам и начальникам.

Приводя фрагменты выступлений участников совещания комиссии Главного военного совета, следует подчеркнуть, что ни одного доклада от имени органов НКВД на нём не прозвучало. И это при том, что в эти же дни (14–17 апреля 1940 г. — А.З.) на прошедшем при ЦК ВКП(б) совещании по обобщению опыта боевых действий с Финляндией присутствовали 17 представителей Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, включая начальника Особого отдела В.М.Бочкова, трёх его заместителей и практически всех руководителей отделений