Смерч - [9]

— Ты чего? — поднял на него глаза Вадим.

— Чего? А это ты видел?! — Денис ткнул пальцем в район Можайска. — Карандашиком чертишь?! Любуешься?!.

— Ну ты! Не завирайся, — оборвал Вадим.

Денис решительно шагнул на середину комнаты.

— Вот что, братцы! Предлагаю: завтра же всем вместе в первый рабочий поезд и привет родителям. Доезжаем до Узловой, а там пассажирским до Москвы. Кем-никем возьмут… Все-таки винтовку знаем, пулемет…

Ленька рассмеялся.

— Авантюра! Чистейшей воды авантюра. В духе Чулкова. Ты с трактором не сумел справиться, а там враг, вооруженный до зубов. Только людей от дела отрывать… Туда же… Тракторвниз…

— Заткнись ты, строитель макетов! Только на макеты и способен…

— Тихо, братцы, — вмешался в спор Вадим. Помолчав, сказал: — Ты считаешь, я об этом не думал? Думал. Только ничего не выйдет. Без пропуска и двадцати километров не проедешь. Военные патрули прочесывают все поезда, как частым гребнем. Я у отца интересовался. А что ближе к Москве делается — представляешь? Арестуют как шпиона — вот тогда уж, действительно, привет родителям. Нет, Денис, это чепуха.

— А у меня тетка в Москве, остановиться было бы где, — гнул свое Денис.

— Ну вот: ему про Фому, а он про Ерему, — Ленька сделал в сторону друга широкий жест.

— В общем, брось ты думать об этом. Неосуществимо, — подвел черту Вадим.

«Нет, осуществимо, — думал Денис, шагая домой по темным улицам. — Осуществимо. Никто не может запретить гражданину СССР с оружием в руках драться за свою Родину».

3

Окончательно решение созрело у Дениса на следующий день. Мать была на работе. В колхоз Денис не пошел. На столе оставил записку, в которой сообщил матери, что отправился в Москву к тете Оле. Скоро должен проходить рабочий поезд до Узловой — не опоздать бы. Денис сунул в карман теплой куртки краюху хлеба, два соленых огурца и отправился на станцию.

С полчаса сидел на склоне насыпи, поджидая рабочий. Когда поезд замедлил ход, вскочил на подножку, вошел в вагон, забитый железнодорожниками в промасленных ватниках, которые едва просматривались сквозь густую пелену махорочного дыма.

До станции Узловая добрался благополучно. Поезд остановился метрах в ста от вокзала. Денис спрыгнул с подножки на пропитанную мазутом землю и увидел впереди, у перрона, состав из классных вагонов. Сообразил: московский! Все складывалось вроде бы удачно. Одно плохо: нет денег на билет. Да если бы и были, без пропуска и проездных документов его не купишь. А лежавшие во внутреннем кармане пиджака комсомольский билет и справка о том, что Денис Чулков является учащимся девятого класса «А» железнодорожной школы, годились разве что для поступления в осоавиахимовский кружок.

Опасливо озираясь, Денис поднялся на безлюдный перрон. Не налететь бы на милиционера или на армейский патруль. Надо сперва понаблюдать, какие тут порядки. Притаившись за выступом вокзального фасада, оглядел состав. В вагонах людей не было. Тихо, только в дальнем конце перрона уборщица шаркает метлой по асфальту да изредка всполошно прогудит маневровый паровоз.

Внезапно открылась дверь ближайшего к Денису хвостового вагона. На перрон сошел пожилой человек в железнодорожной фуражке. Из-под мышки торчала рукоятка флажка — значит, проводник.

От радостного удивления Денис вытаращил глаза: батюшки, да ведь это Степан Ильич, бывший житель их поселка, сосед, частый гость Чулковых! Года два назад он с семьей переехал на жительство в Узловую. Знали, что бывший сосед работает на железной дороге, а кем — о том разговоров не было. А он, смотрите-ка, проводником на московском поезде!

Еще не отдав себе отчета в том, в какой мере может поспособствовать осуществлению его планов нечаянная встреча с давнишним знакомым, вышел из своего укрытия.

— Здравствуйте, Степан Ильич!

Проводник, подслеповато щурясь, поднял на парня глаза, во взгляде отразились растерянность, непонимание.

— Да Денис я! Чулков!

Степан Ильич сдернул фуражку с лысой головы и даже чуть присел. Добрые глаза его вспыхнули веселой искрой.

— Дениска, твою степь! Эка вымахал — не узнать! Как там ваши-то? Николай Семеныч как живет-может?..

Денис начал было рассказывать о семейных делах, но Степан Ильич перебил его:

— А ведь я, твою степь, собирался в отпуск к вам нагрянуть. Да вишь, каких Гитлер-бандит делов натворил…

Громкоговоритель, подвешенный к столбу над их головами, оглушительно захрипел, слов разобрать было невозможно. Двери вокзала распахнулись, вывалив на перрон толпу пассажиров.

— Да что ж она… спятила?! Выпустила, а еще и паровоз не подали! — фальцетом закричал Степан Ильич и раскинул руки, преграждая путь бегущим к его вагону. — Тихо, граждане, тихо! Попрошу соблюдать!.. Приготовьте проездные бумаги!..

Народу в Москву ехало много, особенно военных. Провожающие взволнованно выкрикивали прощальные слова.

Денис был оглушен этой разноголосой толпой. Его притиснули к подножке, но он вывернулся, рывком поднялся на первую ступеньку, потом на другую. Степан Ильич уже забыл о нем, его самого прижали к вагону. Грозил, что вызовет патруль и вообще никого не пустит, если пассажиры не будут «соблюдать»… Но его слушали плохо, каждый кричал свое, совал бумаги, норовил пролезть вперед…