Смерч - [5]

Учитель кивал, а слезы лились по его щекам, а он вытирал их рукавом. Вадим испуганно прижимался к нему и только повторял:

— Папа, папа, не плачь…

Волнение, возбужденная радость на минуты отключили их от действительности, и они не сразу заметили, что вдруг оказались в окружении каких-то людей, и один из них, усатый, с ружьем за плечами, сказал:

— А ну-ка, гражданы, покажите ваши документы!

Как потом выяснилось, хозяин хаты, в которой они ночевали, после их ухода пошел к председателю колхоза и рассказал, что его постояльцы разыскивают леваду, где когда-то махновцы порубили красную разведку. Не бывшие ли махновцы явились — мало ли что им надо! А детей прихватили вроде для прикрытия…

Пришлось показать документы. А когда отец рассказал собравшимся всю историю Ивана Ивановича, усатый с ружьем — он-то и был председателем колхоза — разулыбался и проговорил:

— Товарищи, никуда вы сегодня не уедете, вы гости нашего колгоспу. Я сам у Щорса воевал и вас, дорогих моих товарищев, приглашаю к себе.

Два дня жили они у председателя колхоза. И каких только рассказов о гражданской войне, каких только песен не наслушались! Денис и Вадим подружились с детьми председателя, двумя мальчиками и девочкой, ловили с ними на речке раков. Дениса и Вадима считали почему-то братьями, их так и звали — «браты». В сущности, это была правда — они чувствовали себя братьями после всего пережитого вместе. Потом на телеге председатель доставил их на полустанок и посадил в поезд.

Дня через три после приезда домой Иван Иванович укатил в Москву. Во время его отсутствия Вадим жил в семье Чулковых, и тут братство ребят укрепилось окончательно.

Учитель явился однажды августовским вечером и прямо с порога сказал отцу одно слово:

— Восстановлен!

Они с отцом обнялись, потом долго разговаривали, сидя за столом. Когда утром Денис проснулся, Вадима рядом не было. Денис помчался к учителю с твердым намерением упросить его, чтобы Вадим продолжал жить у них.

Иван Иванович, положив обе руки на плечи Дениса, сказал:

— Я понимаю тебя. Ты хочешь, чтобы Вадим был тебе братом. Но ведь чувство братства не зависит от того, вместе или раздельно живут братья. Ваши дела, все ваши поступки должны быть согласованы. Вы можете и должны поставить перед собой большую благородную цель и добиваться ее, помогая друг другу. Вот это и есть братство в большом и принципиальном значении этого слова. Во всяком случае, я так это понимаю.

Потом Иван Иванович стал директором школы, заочно закончил пединститут, заведовал районным отделом народного образования, добился открытия в окрестных селах нескольких школ. Его избрали вторым секретарем райкома партии. А в прошлом, 1940 году, стал он руководителем районной партийной организации. Окрепла их дружба со слесарем депо Николаем Семеновичем Чулковым. Часто вечерами сиживали они за самоваром, вспоминали дни минувшие, обсуждали сегодняшние дела. Сидели тут же комсомольцы Денис Чулков и Вадим Зеленков — любили они слушать разговоры отцов.

4

И вот теперь они, комсомольцы, дети героев гражданской войны, дети коммунистов, сидели в КПЗ железнодорожного отделения милиции. Позор! От этой мысли больно сделалось Денису, и щеки его будто схватились пламенем. Сказал:

— Дурак все же ты, Вадька. Ну я — ладно. Придет отец, стеганет ремнем — подумаешь! А ты Ивана Ивановича позоришь, скотина!

— Сам скотина, — язвительно усмехнулся Вадим. И, помолчав, сказал серьезно: — Пойми ты, балда, не мог я иначе. Ну, не мог, и все — через себя не переступишь. Понятно тебе это или нет?

— Да ладно, чего уж теперь…

— Вот именно, только язык об зубы оббивать…

Оба почему-то весело расхохотались. А время тянулось томительно медленно.

— Хоть бы почитать чего-нибудь дали, — сказал Денис.

— Пошли милиционера в райбиблиотеку. Пусть принесет «Приключения Шерлока Холмса», — отозвался Вадим.

— Ага, а по дороге захватит бутылку ситра за свой счет.

— Точно, и пару калачей.

Посмеялись. Но шутить уже не хотелось, начало клонить ко сну. Только улеглись — Денис на одной скамейке, Вадим на другой, — как звякнул дверной замок и на пороге появился дежурный.

— А ну выходи, шкеты!

— Куда? — вскакивая со скамейки, поинтересовался Денис.

— Куда пошлют. Зайдите в дежурную комнату.

Когда ребята переступили порог дежурной комнаты, они увидели Ивана Ивановича. Он стоял у барьера и смотрел на них. Лицо его было непроницаемо, только суровые складки на щеках, казалось, обозначились еще резче.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — негромко сказал Денис.

— Здравствуйте, граждане хулиганы, — бесцветным голосом ответил Иван Иванович.

— Мы не хулиганы, — угрюмо буркнул Вадим. — Мы наоборот… Мы девушку от пьяного хулигана защищали.

— Герои, значит? Может, вам еще и по ордену на грудь повесить?

Друзья молчали, понурив головы. Иван Иванович обернулся к дежурному:

— Так я забираю обоих?

— Пожалуйста, товарищ Зеленков. Только уж проведите с ними работу, чтобы такого не повторялось.

— Придется.

Вышли на улицу. Было темно, тускло светили редкие уличные фонари, где-то далеко лаяла собака, со станции доносился шум проходившего поезда. Ребята уныло шагали за Иваном Ивановичем. Молчание нарушил Вадим.