Смена эпох - [11]

После революции все нации, народности и племена Афганистана уравнены в правах. Сегодня хазареец столь же свободный и уважаемый человек, как представитель любой другой национальности. Председатель Совета Министров ДРА Султан Али Кештманд — хазареец. Факт, немыслимый в прошлом для Афганистана. Все больше детей хазарейцев садятся за школьную парту, продолжают образование в лицее, в вузе, обучаются разным ремеслам, Еще одно наследие прошлого: среди ремесленников Кабула почти нет пуштунов. А они составляют больше половины населения страны. И тут традиция. Пуштуны всегда считали себя скотоводами, земледельцами, воинами и с пренебрежением относились к тем, кто занимается, каким-либо ремеслом. Если пуштун хотел обругать соседа, ему достаточно было сказать: «Твой отец — наджар (столяр. — Г. У.)!» Эта традиция оборачивалась против самих пуштунов. Крестьяне этой национальности жили беднее других, ибо доходы от каменистых, безводных полей и пастбищ не подкреплялись зимними приработками в домашних мастерских, на отхожих промыслах. К тому же за все, сделанное руками ремесленников, пуштунам приходилось платить.

Революция, разумеется, меняет старые представления и тут. Под влиянием газет, радио, телевидения, бесед с представителями новой власти молодежь, да и старейшины кочевых пуштунских племен стали чаще бывать у соседей, в городах и поселках, присматриваться к образу жизни других народностей страны. Нет сомнения, что перестройка векового уклада не заставит себя ждать, хотя и не будет быстрой.

Вернемся, однако, к герою нашего рассказа — кабульскому ремесленнику. Как живет он сегодня? Что изменилось в его судьбе?

Мои собеседники говорили в один голос: их положение, как экономическое, так и социальное, значительно улучшилось. Это объясняется просто: стали лучше жить их заказчики. Государство заметно повысило зарплату рабочим и служащим. Люди стали больше заботиться о своем быте, чаще покупать одежду и обувь или, к примеру, посещать парикмахерскую. Последнее вроде бы мелочь, но вот что говорил мне «мой» парикмахер Хайдар:

— Как ни странно, в городе с миллионным населением люди моей специальности были самыми бедными ремесленниками. Многие мужчины стриглись дома, женщины и дети вообще не бывали в парикмахерских. Называли нас презрительно: «далак» — цирюльник, брадобрей. Сейчас клиентов полно. Школьники, студенты, государственные служащие, рабочие кабульских предприятий, вся столица. И обращаются к нам теперь почтительно: «халифа» — мастер.

После революции в Кабуле резко активизировалось жилищное строительство. Один за другим сдаются кварталы современных жилых домов. Сколько сразу появилось забот у столяров! Если раньше в глиняной лачуге семья жила практически без мебели, люди спали, ели, работали прямо на полу, то в новой квартире каждый хочет иметь стол, стулья, кровати.

И все же доходы выросли не у всех ремесленников. Владелец авторемонтной мастерской сорокалетний толстяк Али жаловался мне: «Раньше в городе было полно западных коммерсантов, представителей богатых благотворительных фондов, щедрых международных организаций. Карманы у них ломились от долларов. Я ремонтировал в день двадцать-тридцать машин и каждый год откладывал миллион афгани. А сейчас — кто они, мои клиенты? Городские таксисты, тьфу, беднота…»

Что ж, Али, наверное, и впрямь имеет основания смотреть на революцию косо. Зато работники его мастерской, те, кто тяжким 12 — 14-часовым трудом добывали для хозяина эти миллионы, а сами получали гроши, на республику не в обиде.

Я знаю работников Али. Почти все они мальчишки, кому пятнадцать, кому десять, а кому и вовсе семь лет. Республика следит за тем, чтобы их не обкрадывали, чтобы их рабочий день не превышал дозволенных норм, чтобы условия их труда не были бесчеловечными, как в прошлом. Она широко открывает им двери в школу, в производственно-технические училища, техникумы.

Не все пока могут воспользоваться этими возможностями — против Афганистана ведется жестокая необъявленная война, финансируемая и раздуваемая западными державами во главе с США. Многие из этих ребят — единственные кормильцы в своей семье. Но сегодня им лучше, чем вчера, у них, как и у всех мастеров, всех трудящихся Кабула, надежное и ясное будущее.

СОВРЕМЕННАЯ БЫЛЬ О ЛЮБВИ

В сегодняшнем Герате, большом афганском городе, лежащем на перекрестке тайных переходов душманских банд из-за кордона, настороженном и нахмуренном, привыкшем к выстрелам и взрывам, окрикам ночных патрулей: «Дреш!» — «Стой!», мало и редко говорят о любви.

Но именно здесь я услышал романтическую историю о встрече двух молодых людей, Матина и Хатры, увиделся с ними в их временном скромном жилище и узнал от них самих, как все случилось. Представляя эту историю, хочу добавить, что включенные в нее стихи принадлежат старым афганским поэтам, чьи имена не дошли до наших дней.

Матин

Свой быт он довел до аскетической простоты и, когда переходил с прежней работы в ХАДе, органах безопасности, сюда, в Герат, на должность первого секретаря молодежной организации, весь свой скарб вместил в один сундучок. Да и в нем большую часть занимали книги да тетради: революционные философы, два-три любимых романа, конспекты лекций, несколько поэтических сборников и заветные рукописи собственных стихов.