Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни - [73]

– Это Ирвин Муни? – Молодая женщина в длинном белом халате нерешительно заглядывает к нему в палату. Должно быть, это приписанный к Ирвину интерн. Она невысокого роста, а ее прямые черные волосы подстрижены по-современному каскадом прямо у основания шеи. Она заходит в палату и протягивает Ирвину руку.

– Меня зовут Мередит.

Ирвин словно не видит ее руки, ну, или не понимает, почему она показывает ему ее, однако медленно кивает, поднимая на нее глаза.

– И у вас ректальный абсцесс, так ведь?

– Э-э-э…. что? – Он удивленно наклоняет голову набок.

– Ректальный абсцесс. Ну, язва на, эмм, попе.

– Ах, ну да. Сзади. – Он слегка поворачивается, наклоняя свой правый бок в сторону нас с Мередит. Затем он тянется за спину правой рукой и показывает нам на свою поясницу: – Вот здесь… то болит, то проходит.

Мередит хмурит лоб. «Что-то я запуталась. Сзади или на заднице? Спина или ягодицы?» – она отчетливо проговаривает каждое слово.

– Сзади на спине. Вот тут… – Он снова наклоняется и показывает на свой правый бок, объясняя своим тихим мягким голосом: – Здесь – у меня на спине. Прямо вот тут. – Затем он выпрямляется в кресле, положив руки себе на колени, одна на другую.

В предыдущий раз, когда Ирвина госпитализировали, у него была ужасно опухшая мошонка, что довольно необычно, однако случается гораздо чаще, чем может подумать среднестатистический мужчина. Им обычно неловко обращаться по этому поводу к врачу, однако, насколько я слышала, это приносит ужасные неудобства. Во время утреннего обхода Ирвин сообщил врачам своим успокаивающим голосом: «У меня тут проблемка с моими яйцами». И я не сразу осознала, что он только что сказал.

– Мередит! – Другая женщина, немного постарше, тоже в длинном белом халате, заходит в палату к Ирвину вслед за ней. – Так что у него, ректальный абсцесс?

– Эмм, нет. Он говорит, что это на спине.

– На спине?

– На спине сбоку. – Она подходит к Ирвину и показывает рукой на его правый бок.

– Значит, никакого ректального абсцесса?

Мередит отрицательно качает головой. Это один из тех моментов, когда работа в больнице сильно напоминает детскую игру «испорченный телефон». У меня всегда были подозрения, что кто-то из детей специально шепотом передавал какую-то другую фразу, чтобы гарантировать веселье, однако мне достаточно часто приходилось видеть, как это происходит в больнице: «сбоку на спине» превращается в «сбоку сзади», что потом превращается в «на заднице», и в итоге речь идет уже о ректальном абсцессе. Хорошо еще, что нам не понадобится делать снимки, чтобы понять, что с Ирвином на самом деле, – достаточно будет просто посмотреть.

– Мистер Муни, меня зовут Эйлин, я резидент, и мне поручили ваш случай. Я работаю вместе с Мередит, и нам нужно увидеть абсцесс – язву – на вашей спине. Вы не против? – Ее голос звучит гораздо дружелюбнее, чем когда только зашла в палату – может быть, она расслабилась, когда узнала, что не придется иметь дело с воспаленной ранкой в столь интимном месте.

– Хорошо, хорошо, – говорит Ирвин скорее самому себе, чем Эйлин, однако ее это нисколько не смущает.

– Отлично! Потому что чем скорее мы это увидим, тем скорее поймем, с чем именно имеем дело. – Она поворачивается ко мне: – Вы его медсестра?

Я смотрю на часы: «Только на следующие сорок минут или около того».

– Можете идти. Мы им займемся. – Я смотрю на нее. Можете идти. От меня отделались или же позволили мне передохнуть? Ее поведение вроде бы сложно назвать грубым – просто она делает все целенаправленно – точно так же, как я только что вела себя с фельдшерами, доставившими в больницу Ирвина.

Я киваю им обеим.

– Звоните, если что-либо понадобится – если ему что-либо понадобится.

– Разумеется, – говорит Эйлин, а затем поворачивается обратно к Ирвину: – А теперь не могли бы вы лечь на кровать, мистер Муни?

Хихикая про себя по поводу путаницы с «ректальным абсцессом», я выхожу, закрывая за собой дверь. Над дверью в палату Кандас горит сигнал вызова – впрочем, у палаты мистера Хэмптона тоже. Первым делом я захожу к нему.

– У вас тут все в порядке?

Трэйс смеется, запрокинув голову, и я успеваю заметить, что даже зубы у него в идеальном состоянии.

– Загорелся сигнал вызова. Вам что-то нужно?

Я захожу в палату, закрывая за собой дверь. Так я не буду видеть световой сигнал вызова в палату Кандас, равно как и не буду слышать сопровождающий его звон. С глаз долой из сердца вон. Если бы она действительно была в беде, ее кузина наверняка выскочила бы из палаты с криками о помощи – во всяком случае, так я себя успокаиваю.

Трэйс берет себя в руки и поднимает глаза на горящую на стене лампу. «Ой, да нет, у нас все в порядке. Должно быть, случайно нажали».

Я подхожу к кровати и достаю пульт из-под колена мистера Хэмптона.

Мистер Хэмптон качает головой. «Ошибочка вышла», – говорит он.

– Слушайте – извините, – обращается ко мне Трэйс.

– Да ничего. Как я уже говорила, лучше прийти и ничего не обнаружить, чем опоздать из-за того, что меня решили не беспокоить. – Я тянусь за кровать, чтобы выключить сигнал вызова. – Я скоро ухожу домой – смена заканчивается. Вам что-нибудь принести, пока я еще здесь?