Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни - [62]

Я беру стакан и осторожно из него отпиваю. Горячо, но не обжигает. Воздушная молочная пена в сочетании с горьковатым кофе доставляют мне неописуемое вкусовое наслаждение. На часах всего пять вечера. Еще два с половиной часа, прежде чем я смогу с чистой совестью отправиться домой.

10 Вера

У меня есть еще несколько минут, прежде чем нужно будет снова проверять жизненные показатели мистера Хэмптона, и я решаю в очередной раз мысленно пробежаться по своим текущим задачам: Шейле пока обезболивающее понадобиться не должно, Кандас еще на этаж не вернулась, а Ирвина пока не привезли. Я иду дальше по коридору. Мне нужно немного отвлечься, да и у Бет, возможно, появились какие-нибудь новости от дочери.

Повернув за угол к ее рабочей станции, я чуть было в нее не врезаюсь. Смущаюсь, однако она так и светится: «Моя дочь написала мне по электронной почте, и я только что разговаривала с ней по телефону, – говорит она, показывая мне сотовый в правой руке, словно это завоеванный ею трофей. – Знаю, что нам не положено пользоваться своими мобильниками на работе, но это особый случай. – Она улыбается, и от напряжения на ее лице не остается и следа.

На смену моему мысленному образу падающего вертолета, столба черного дыма и душераздирающих криков приходит усталая женщина, бегущая в поднятой лопастями вертолета пыли. Пыль оседает у нее на губах, режет глаза, покрывает волосы, однако она уже на земле и никто не стреляет ей вслед. Она в безопасности.

– Я на седьмом небе от счастья, – признается она.

– Это просто замечательно. – Я так широко улыбаюсь, что у меня начинают болеть скулы. Чудесные новости. У Бет, как и у меня, близняшки, и не думаю, что после гибели одной из сестер вторая смогла когда-либо оправиться. В конце концов, она была с этим человеком вместе буквально с самого рождения.

Я стала медсестрой именно благодаря тому, что у меня родилась двойня, так что я частенько задумываюсь о связи между близнецами и сестринским делом.

Я никогда не ожидала двойни. Никогда. Но в начале беременности живот у меня был больше нормы, и меня страшно рвало, так что мне сделали ранний УЗИ на восьмой неделе. Когда оператор показал мне на экране два маленьких белых светящихся шарика, я почувствовала одновременно благоговейный трепет и сильный страх. Справлюсь ли я? Смогу ли позаботиться сразу о двух новых жизнях?

Тридцать четыре недели спустя они, полностью доношенные, появились на свет – Миранда и София, «удивительная» и «мудрая». Схватки начались в четыре утра. Меня привезли в больницу, где я переоделась в сорочку и встала в ванной, упершись ладонями в стену. Схватки были такими, что, казалось, мой живот разрывается на части изнутри. «Господи, неужели я смогу это пережить», – недоумевала я, однако роды прошли быстро. Всего три часа спустя они уже появились на свет с разницей в четыре минуты: две маленькие лысые головки, две пары глазок и ушек, два мозга, готовые открывать окружающий мир, два бьющихся сердечка.

Я полюбила их всем сердцем, вместе со всеми этими объятиями, полными корзинами грязного белья, невинными улыбками, бессонными ночами и другими двоякими радостями материнства. Во время беременности за мной присматривали акушерки, и после рождения Миранды и Софии я сама захотела стать акушеркой, поменять книги и университетские аудитории на управляемый хаос родильных отделений. Заинтересовавшись акушерством, я пришла в сестринское дело, и когда больше узнала о работе медсестры, то поняла, что нашла свое профессиональное призвание.

Дать начало сразу двум новым жизням в один день – довольно серьезное достижение. Оно дало мне понять, каковы на вкус те метания между жизнью и смертью, из которых состоят будни медсестры.

Возьмем мою подругу Бет. У нее две дочери, близнецы, одна из которых выросла и стала солдатом, чтобы рисковать своей жизнью на чужбине ради неясной цели и призрачной славы. Ее мама работает медсестрой, поддерживая при этом домашний очаг, и вот сегодня днем она слышит голос своей дочери на другом конце провода, в другом полушарии земли, и понимает, что ее маленькая девочка в безопасности, как и ее сестра-близнец. Волны разнеслись по Вселенной – ради таких моментов мы все и живем на этом свете.

– Какие планы сегодня на вечер?

– Знаешь, Тереза, я просто счастлива прямо сейчас, вот в этот самый момент, очень-очень счастлива. Так что я закончу работать, пойду домой и просто буду… счастливой.

Я ее обнимаю. Мне больше нечего к этому добавить.

– Тебе нужно чем-то помочь? У меня теперь такое чувство, будто у меня появился вагон свободного времени, – говорит Бет.

– Нет, пока справляюсь. Может быть, придется вызывать бригаду быстрого реагирования для этого парня, и вот тогда-то мне твоя помощь точно понадобится.

Она удивленно поднимает бровь.

– Что ж, ты знаешь, где меня искать, – говорит она.

Вернувшись к своему компьютеру, я встречаю Дорис – священника, которой писала. На ней кардиган из хлопка с синим узором, под который надета серая рубашка с белым пасторским воротником, а из-за небольшого животика она кажется такой мягкой, что ее хочется потискать. Круглое лицо Дорис обрамлено коротко подстриженными волнистыми каштановыми волосами, глядя на него невольно начинаешь улыбаться. Пресвитерианка? Думаю, она пресвитерианка. В больнице вероисповедание обычно не обсуждается.