Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни - [61]

Согласно указаниям врача, в течение первого часа я должна снимать показатели жизненно важных функций каждые пятнадцать минут, что довольно разумно, если учесть, насколько у мистера Хэмптона нестабильное состояние. Весь следующий час я буду постоянно заглядывать к нему в палату, наблюдать за ним.

Я снимаю верхние защитные перчатки и халат, а затем вторые перчатки, собираю все это в один ком и выбрасываю в специальное желтое ведро для химических отходов, стоящее в палате мистера Хэмптона. Не то чтобы физический контакт с ритуксаном сам по себе был таким опасным, однако многократное «случайное воздействие» таких препаратов или их паров может представлять угрозу здоровью медсестер. Когда мы имеем дело с химиотерапией, то руководствуемся подходом «береженого Бог бережет». Беременным медсестрам и вовсе никогда не поручают подключать такие пакеты. Зачем лишний раз рисковать?

– Вы, наверное, уже слышали про этот препарат, однако позвольте мне рассказать о нем еще раз. – Трэйс и его друг Стивен оба слегка наклоняются ко мне, готовясь слушать. – С ритуксаном бывает непросто. У многих из тех, кому его дают, никаких проблем не возникает, однако у некоторых возникают весьма неприятные побочные симптомы: сыпь, зуд, затрудненное дыхание, неконтролируемый тремор, жар, обильное потоотделение, а также общее недомогание – гадость еще та. – Они смеются – их позабавило, что я употребила слово «гадость». – Так что, как только он почувствует что-нибудь необычное, немедленно вызывайте меня, договорились? – Я показываю на кнопку вызова медсестры на пульте для телевизора, а также на еще одну за кроватью. – Лучше лишний раз позвать меня из-за пустяка, чем допустить, чтобы ему стало совсем плохо.

Они дружно энергично кивают. «Я вернусь через… – смотрю на часы, – десять минут». Прежде чем выйти за дверь, я бросаю беглый взгляд на мистера Хэмптона. Он все еще лежит неподвижно в кровати, однако теперь широко раскрыл свои оживившиеся глаза. Что ж, лекарство начало действовать. Теперь я буду за ним приглядывать.

Стоило мне выйти в коридор, как у меня звонит телефон. Это из интервенционной радиологии. Врач, который исследовал катетер Кандас с помощью красителя, говорит мне: «С катетером все в полном порядке. На самом деле, она даже не смогла объяснить мне, что с ним было не так». Не знаю, что ему сказать, так как процедуру заказывала не я и помимо сказанного Кандас, а также указанной в предписании общей информации, ничего не знала.

Врач из радиологии не унимается: «Нам пришлось перенести других пациентов, которым действительно была нужна диагностика, да еще и задержались на работе, чтобы провести эту процедуру. Совершенно неуместно заказывать снимок с контрастом для катетера без какой-либо явной проблемы».

Теперь я все поняла. Он недоволен онкологом, заказавшим это обследование, из-за чего пришлось ждать пациентам, которые, возможно, нуждались в нем больше. Мне хочется сказать: «Я что, врач? Разве я заказала это обследование?» Но я решаю промолчать. Какой смысл? Медсестры порой становятся такими посредниками между врачами: они вымещают на нас свое недовольство друг другом, потому что так безопасней.

«Эта пациентка… она очень настойчивая», – говорю я, стараясь быть дипломатичной.

– Да, это я уже понял, – вздыхает он. – Тем не менее в этой процедуре для нее не было необходимости. Ее катетер был в полном порядке, что и подтвердил на прошлой неделе рентген.

– Ей сделали на прошлой неделе рентген, показавший, что катетер работает как надо?

– Ага.

– Этого я не знала. – Повисла неловкая тишина – я снова не знаю, что сказать.

– Так что это обследование не нужно было проводить – во всяком случае не сегодня, когда у нас такая большая очередь других пациентов с реальными проблемами.

– Я вас понимаю, – говорю я, после чего, оставив свой профессионализм в стороне, переключаюсь на простой человеческий разговор: – Послушайте. Мне жаль, что вам пришлось задержаться, мне жаль, что пришлось перенести других пациентов. Это просто одна из тех ситуаций… – Мой голос обрывается. Мне сложно объяснить ему, кто такая Кандас, несколькими банальными фразами.

– Вы не виноваты, – говорит он, сразу же смягчившись. – Просто, понимаете, нам пришлось отложить до завтра обследование, которое было очень важным для другого пациента. Мне не нравится заставлять людей ждать просто так.

– Я понимаю. Тем не менее спасибо, что первым делом приняли ее. Она действительно нуждается в трансплантации клеток, которые должны спасти ей жизнь, – если это хоть как-то может обосновать срочность в проверке катетера.

Тут он заливается смехом. Может быть, он оценил иронию ситуации.

– Удачи вам с ней. Думаю, она вам понадобится.

– И не говорите. – Я вешаю трубку и смотрю на часы. Время проверить основные жизненные показатели мистера Хэмптона, убедиться, что он не задыхается у себя в палате, хотя это маловероятно, если учесть, что его сын сидит рядом.

Внезапно возвращается Эми с бумажным подносом в руках, на котором стоят одинаковые белые стаканчики. «Твой латте», – говорит она, ставит его на мой стол и идет дальше, сверкая своими светлыми локонами под ярким светом больничных ламп.