Смех сквозь слезы - [12]

— А что вы хотите знать?

— Мне бы хотелось услышать от вас о внутренних взаимоотношениях там.

— Вы полагаете, Женя, что театр каким-то образом связан с покушениями на Ольгу? — уточнил Майоров.

— Скажем так, я не исключаю такой вероятности. А откровенно говоря, на данном этапе мне и не за что больше ухватиться.

— Хорошо, — согласился он. — О чем или о ком конкретно вы желаете поговорить?

— Я еще там никого не знаю, чтобы конкретизировать. — Я не стала дожидаться Ольгу и решила сварить кофе. — Но кое о ком я уже слышала. Например, о вашем директоре. Может, с него и начнем?

— Я не против. К Анатолию Викторовичу Велиханову я отношусь прекрасно. У нас с ним отношения почти дружеские. Я знал его еще лет десять назад, когда он работал завхозом на оптовой базе в старом районе. А сейчас видите, Женечка, как судьба повернулась. Толя, как директором нового театра стал, сразу обо мне вспомнил и взял к себе на работу.

— А он каким образом в директорах оказался? — спросила я Майорова.

— Ну для него Ирина Юрьевна о теплом местечке похлопотала.

— Ирина Юрьевна, это кто? — сразу ухватилась я.

— О! — Аркадий Александрович закатил глаза. — Ирина Юрьевна — большой человек. Я бы сказал, что именно она является фактическим хозяином театра «Крейзи». Вернее, хозяйкой.

— Спонсирует?

— И спонсирует, и изначально основала его она. Все, что вы видели в театре, куплено на ее деньги.

— А чем она занимается, кроме меценатства?

— А бог ее знает, — пожал плечами Майоров. — Бизнесменша. А большего я не знаю. В подробности не вдавался.

— И какие у нее отношения с Велихановым? — продолжала допытываться я.

— Не те, о которых вы подумали, — тут же сказал Аркадий Александрович.

— Я ни о чем таком и не думала.

— Все равно. Они просто друзья. С детства росли вместе. — Майоров почесал затылок. — А более близкая связь совершенно невозможна.

— Почему?

— Вы еще не видели Толю, — пояснил он. — Не тот это человек, на которого позарится такая женщина, как Ирина Юрьевна.

— Ладно, — помолчав, продолжила я. — А у Велиханова не может быть скрытого мотива желать смерти Ольге Тимирбулатовой?

— Ну что вы? — Майоров выпустил последнюю струйку дыма и затушил сигарету. — В чем они, по-вашему, могли столкнуться лбами?

— Вам виднее.

— Ни в чем, — завершил он.

— Может, кто-то из актеров пытается свести счеты с Тимирбулатовой? — выдвинула я новую версию, раз Майоров полностью исключал из подозреваемых уважаемого Анатолия Викторовича.

— Сомнительно, — задумался мой собеседник. — Актеры — совсем иной контингент. Из-за зависти или из-за какой-нибудь другой корысти они могут пойти на козни, интриги, но убийство… Нет, это вряд ли.

— А у Ольги есть завистники?

— Насколько мне известно, нет.

— Почему?

Майоров не успел ответить на этот вопрос, потому что вернулась сама Тимирбулатова. Помимо того, что она приняла душ, Ольга успела еще и переодеться. На ней было длинное голубое платье с декольте, в котором просматривалось все, что нужно.

Могу поспорить, Майоров был сражен наповал. Во всяком случае, у него полностью вылетело из головы все то, о чем мы только что говорили.

— Ты бесподобна, дорогая, — он поднялся ей навстречу. — Несравненна.

— Я знаю, — кокетливо ответила Тимирбулатова и подмигнула мне.

После этого мы приступили к завтраку. Втроем. Я чувствовала, что Майоров тяготится моим присутствием, но что поделаешь? Он же сам меня нанял.

Разговор за столом по большей части велся на театральные темы, и я в нем практически участия не принимала. Только слушала. Однако никакой ценной информации почерпнуть не удалось. Майоров и Тимирбулатова говорили о драматургии, об образах тех или иных персонажей или о работе над какой-то определенной ролью. Ольга восхищенно внимала каждому слову Аркадия Александровича с открытым ртом и широко раскрытыми глазами.

Около двенадцати часов дня Майоров стал откланиваться.

— Вечером спектакль, — напомнил он Тимирбулатовой. — А мне еще необходимо зайти в обувной цех. Обещали выдать сегодня новые туфли взамен прошлогодним.

— Тогда встретимся в театре. — Ольга подошла к нему и чмокнула в губы. — Пока.

Они вышли в коридор, а я встала в дверном проеме так, чтобы держать в поле зрения свою клиентку.

Майоров нагнулся к ней и начал что-то шептать на ухо. Ольга хихикала и млела от счастья.

— До свидания, Женя, — оторвался наконец Майоров от своей возлюбленной.

— До встречи, Аркадий Александрович, — ответила я ему в тон, и он покинул нас.

Ольга закрыла дверь.

— Аркадий просто душка, — проинформировала она меня.

— Возможно.

— Тебе он не нравится?

— Послушай, Оля, ну какое значение имеет мое мнение на этот счет?

— Может быть, для меня оно важно.

— Не говори глупостей. Твой выбор — это только твой выбор, и зависит он целиком от тебя.

С этими словами я вернулась на кухню, давая клиентке понять, что разговаривать на эту тему совершенно ни к чему.

Она прошла следом за мной и остановилась у окна. Желание увидеть еще раз хотя бы спину любимого человека было в ней сильнее любых других.

— Ты бы лучше отошла от окна, — посоветовала ей я.

Но она, казалось, не слышала меня. Я уже собиралась было подойти к ней и насильно оттащить в сторону, но в эту секунду и случилось то, чего я опасалась. Вынуждена признаться, что я не успела среагировать. Так молниеносно все произошло. Тимирбулатова махала рукой отъезжавшему от дома на своем «Мерседесе» Майорову, как вдруг вскрикнула и стала заваливаться назад. В стекле я успела только заметить пулевое отверстие с расходящимися в разные стороны трещинками.