Смех дьявола - [98]

— Француз, — сказала она, показывая пальцем на вытянутое тело.

Тавернье наклонился над бородатым человеком, видно было, что он тяжело ранен. От одной его ноги, обернутой тряпкой, исходил зловонный запах. Человек бредил.

— Нужно отправить его в госпиталь, — сказала девочка.

— Слишком поздно, он умирает.

— Нет, помогите ему.

— Старина, вы слышите меня? — спросил он по-французски.

Раненый перестал стонать и медленно повернул голову.

— Я хочу пить.

Франсуа Тавернье повернулся к девочке, которая сделала беспомощный жест.

— У нас больше нет воды, мой отец пошел ее искать.

«Бедняге в его положении не повредит немного водки», — подумал он, вытаскивая из кармана фляжку, выигранную в покер у русского офицера. Осторожно он вылил из нее несколько капель на губы несчастного.

— Спасибо… Верность… Мне плохо.

— Не двигайтесь, я пойду искать помощи. Война окончена, вы больше ничем не рискуете.

— Нет, — сказал раненый, хватаясь за его рукав. — Русские убьют меня.

Франсуа Тавернье внимательно посмотрел на него. Ну да, разумеется. Это был один из тех мерзавцев, которые сражались на стороне немцев.

— Силы СС?

— Да. «Карл Великий»… Дивизия «Карл Великий». Я потерял своих товарищей… Они все убиты… Это глупо умереть здесь… пить.

Он неловко глотнул и закашлялся. Он боли, пронзившей грудь, он закричал, кровь потекла у него изо рта.

Юная немка стала вытирать ему лицо.

— Леа, — пробормотал он.

— Я не Леа, меня зовут Эрика.

— Леа… Прости.

— Как тебя зовут? — спросил Тавернье.

— Леа…

— Его зовут Матиас. Он не назвал свою фамилию.

Франсуа порылся во внутреннем кармане куртки Матиаса. Он вытащил пакет, тщательно завернутый в непромокаемую ткань и перехваченный резинкой. В пакете было два военных удостоверения. «Крамер Отто», — прочел он. Это имя ему что-то напомнило.

— Отто Крамер, — сказал он громко.

— Он мертв… Я видел его смерть… Он дал мне письмо… Для Франсуазы… Нужно его переслать…

Из второго удостоверения выпала фотография. Эрика ее подняла.

— Какая красивая!

Франсуа вырван фотографию у нее из рук. Леа смотрела на него с улыбкой, положив голову на плечо молодого человека, поза и выражение лица которого ясно выражали гордость от того, что она прижалась к нему. На обороте Леа написала: «Матиас и я, в Монтийяке, август 1939 года».

Тавернье никогда не знал точно, что произошло между ними, зная только, что это был ее самый близкий друг детства.

У входа в подвал послышались голоса. В него ворвались пять или шесть русских солдат. Женщины вскочили с криком, прижимая к себе детей. К Тавернье приблизился офицер. Увидев русскую форму, он отдал честь.

— Привет, товарищ. Кто это?

— Я ничего о нем не знаю. Надо отправить его в госпиталь. Он тяжело ранен.

Другой солдат хмыкнул.

— Он околевает. Нечего возиться.

Они вывели берлинцев из подвала. Уходя, Эрика бросила на Франсуа умоляющий взгляд. Оставшись один, он задумчиво смотрел на Матиаса.

— Леа…

Франсуа заметил, что все еще держит в руке фотографию. Он опустил ее вместе с военными удостоверениями в карман и сел около умирающего. Он зажег сигарету и вложил ее ему в рот.

— Спасибо, — прошептал Матиас.

Они курили в молчании, их мысли были обращены к одной женщине. Время от времени раненый стонал. Кашель заставил его выплюнуть окурок. Франсуа, наклонившись над ним, вытер ему лоб.

— Вы напишите Леа… ее адрес в моей «сольдбух»… вы ей скажите, что я умер, думая о ней…

Он выпрямился и с невероятной силой ухватился за своего собеседника.

— Скажите ей, что я ее любил… что я всегда любил только ее… Леа, прости…

Руки Матиаса соскользнули. Больше никогда он не увидит солнечные холмы, по которым бегал вместе с той, кто была его мучением и радостью. У мертвого на лице застыло удивленное выражение. Франсуа Тавернье осторожно закрыл ему глаза, накрыл его одеялом и вышел.

36

В ночь с 7 на 8 мая Тавернье получил телеграмму, извещавшую его о прибытии в Берлин генерала де Латтр де Тассиньи, назначенного де Голлем для участия в церемонии подписания акта о капитуляции Германии. Ему предлагалось прибыть на аэродром в Темпельгофе для его встречи.

Приехав туда на джипе в десять часов, он ждал самолета вместе с генералом Соколовским, уполномоченным маршалом Жуковым встретить делегации союзников, прибывших для участия в подписании акта о капитуляции.

Шеренгами по двенадцать человек батальон почетного караула двигался безукоризненно.

Точно в полдень, в сопровождении советских истребителей приземлился ДС-3, доставивший британскую делегацию. Адмирал Борро и маршал авиации Теддер вышли из него вместе с тремя людьми, среди которых была одна женщина. Генерал Соколовский выступил вперед, чтобы приветствовать их. Он галантно поцеловал руку женщине.

После представлений принимали парад почетного караула.

В двенадцать десять ДС-3 с американцами катился по дорожке. Соколовский оставил англичан, чтобы встретить генерала авиации Спааца. Как и раньше, батальон отдал почести. Члены британской делегации направились к машинам, которые должны были перевезти их в берлинское предместье Карлсхорст. Франсуа машинально проследил глазами за изящным силуэтом англичанки, отметив про себя необычайную женственность ее фигуры, несмотря на военную форму. В ее походке было что-то знакомое…