Слышишь пение? - [50]
Он молчал, глаза холодные, прямо ледяные.
Анна с головой нырнула в рассказ и вперемешку вылила на мистера Ллойда кучу сведений, куда больше, чем собиралась, сбивчиво поведала о тете Тане и Герде Хоффман, даже господина Кеплера упомянула.
— Я знаю, вы ненавидите господина Кеплера, и вы совершенно правы, — продолжала девочка в полной уверенности — все пошло насмарку, учитель ничегошеньки не понял из ее речей. — Но поверьте, Паула, Карл и Фред Мюллер тоже его ненавидят. Конечно, вы не любите моего брата Руди, но теперь он гораздо лучше и к тому же записался во флот, — у нее перехватило дыхание, она сглотнула и решительно закончила: — Его даже могут убить, когда он будет сражаться против… против тирании так же, как сражался ваш брат.
— Замолчи! — рявкнул учитель.
Анна вжалась в парту, она не могла ни выдавить из себя хоть слово, ни встать и уйти — так дрожали коленки. Мистер Ллойд глубоко вздохнул и произнес:
— Я уже говорил — храбрости тебе не занимать. Не сомневайся, я понимаю, зачем ты все это рассказала. Но душа моя пропиталась горечью слишком давно, и я не уверен, сумею ли измениться. Прости меня за уже сделанное — за слова, которые заставили тебя начать такойразговор. А сейчас тебе лучше уйти, мисс Зольтен.
— Да, сэр, — пробормотала девочка и на негнущихся ногах пошла к двери. Она чуть было не упустила брошенного ей вслед:
— Передай привет брату, когда его увидишь.
— Да, сэр, — повторила она и закрыла за собой дверь.
В горле застрял комок. Теперь она, Анна, и впрямь знает, зачем Руди понадобилось идти воевать. Она вот пережила свою первую битву. Непонятно только, одержала ли она решающую победу, но, во всяком случае, ей удалось выжить. Даже дома девочка все еще продолжала дрожать.
Мистер Черчилль забыл добавить в своей речи: "Мы будем драться в школах", пришло ей в голову, когда она уже лежала в постели.
Анна получила годовой табель, и счастью ее не было конца — перешла по всем предметам. По физкультуре и домоводству — еле-еле, но по литературе — лучшая в классе, а по алгебре — пятая, и даже, обнаружила с тайным восторгом девочка, чуть-чуть, на четыре балла, обошла Сюзи.
Папа отправился в школу — поблагодарить учителей за помощь дочке. Вернувшись, он посмотрел на свою младшую с нескрываемым изумлением.
— Ну, что они сказали? — потребовала Анна, ее встревожил взгляд отца.
Все расхохотались, а мама, тоже слегка нервничая, ждала.
— Похоже, Руди не единственный гений в нашей семье, Клара, — начал папа. — И мистер Мак-Нейр, и мисс Сурклиф настаивают — Анна должна после школы идти в университет. Только договориться между собой не могут, литература или математика.
— Слышала бы тебя сейчас фрау Шмидт, — воскликнула мама. Фрау Шмидт, первая учительница Анны, давным-давно, во Франкфурте, постоянно твердила — Анну невозможно ничему научить.
— А этот мистер Ллойд — вы всегда на него жалуетесь — показался мне приятным человеком, — продолжал папа, оглядывая сгрудившихся вокруг него детей. — Он тоже сказал, что ты многого добьешься, Анна. Ну, когда время придет, видно будет.
Пока сестры и брат шумно возражали против похвалы мистеру Ллойду, Анна не произнесла ни слова, но в душе ликовала. Хорошо, значит, не зря она не теряет веры в учителя географии.
"Наверно, мистер Апплби что-то такое и имел в виду, когда говорил о вере", — задумалась девочка.
Потом для Руди настала пора отправляться в Галифакс. Его отпустили домой попрощаться. Теперь уже было не до смеха. Галифакс ужасно далеко. Анна с трудом припоминала — корабль, привезший их из Германии, пристал именно там. Вспомнился холодный, серый город, или, когда они только приехали, таким ей увиделся Торонто? Руди не позволил семейству сидеть вокруг него с торжественными, похоронными лицами. Он забавлял их рассказами о своей новой жизни. Сколько прививок ему сделали! Сколько раз он драил палубу! А искусство складывания матросского воротника! Право, удачно, что мама в свое время научила его приводить в порядок постель.
— Есть парни, так они в жизни постель не убирали!
— Ты свою тоже не слишком часто заправлял, — рассмеялась Гретхен. — Бывало, накидывал покрывало и все. Сотни раз мы за тебя постель стелили, правда, Фрида?
— Не сотни, а тысячи, — возразила сестра.
Папа рассказал Руди, как он ходил в школу, брат посмотрел на Анну со страшно довольным, вернее, чуточку самодовольным выражением лица.
— Мне это давно известно, папа. Но за ней нужен глаз да глаз. Присматривай за Анной без меня, папа. Да и мистер Мак-Нейр поможет, верно?
Только папа шел провожать Руди на вокзал. Остальные столпились вокруг мальчика, обнимая его и целуя. Руди наклонился к младшей сестре и шепнул в самое ухо:
— Так держать, детка! Я на тебя рассчитываю.
Она кивнула, вцепилась в руку брата, не отпускала его, пусть не уходит, ну пожалуйста!
— И слушай пение, Анна, — внезапно произнес он, улыбнувшись на прощанье. — Что бы ни случилось.
Она поняла — брат напоминает ей про все их разговоры.
— Обязательно, обещаю, — крикнула она вдогонку, когда Руди уже уходил.
Лето было полно радостей и обычных забот. Но однажды в августе, жарким полднем, когда Анна стояла на пороге, доедая рожок с мороженым, пришла телеграмма.
