Слышишь, Кричит сова! - [129]

- Паровоз-заика,- попытался пошутить Алексей, но Иван не слышал его, напряженно вглядываясь в дребезжащее окно. Потом вдруг резко обернулся, хотел что-то сказать, но понял, что за диким этим ревом, сотрясавшим избушку, сам себя не расслышит. И так же внезапно все смолкло, повисла звенящая тишина. Они тревожно переглянулись - у обох мелькнула одна и та же мысль - почему до сих пор нет Антона Давыдовича?

И тут вдруг скрипнула наружная дверь. Напряженному слуху этот скрип показался визгом, оба вскочили. Снова скрипнуло, медленно отворилась дверь из сеней, и в комнату осторожно ступил Антон Давыдович.

- А, не спите? С добрым утром,- Антон Давыдович с усмешкой посмотрел на Алексея, потом перевел взгляд на Ивана. Явное облегчение, написанное на их лицах, не ускользнуло от его внимания.- Да, такой будильничек глухому впору.

- Неужто началось?- спросил Иван.

- Началось ли, не знаю. А быть - было. Вероятно, мгновенный или, точнее, минутный прорыв.

- Да ведь нам для начала ничего больше и не нужно,- Алексей бросился к пульту.

- Да, место сопряжения, возможно, удалось засечь, - в спину ему сказал Антон Давыдович.

- Куда ты жмешь?- буркнул Иван,- вот эта - датчики,- и сам вдавил кнопку.

На небольшом экране вспыхнул белой линией идеальный круг. Вчера еще сплошной, сейчас он был разорван.

Датчики кольцом охватывали озеро, и кольцо это теперь было прорвано что-то случилось с четырьмя сигнализаторами.

- Это метрах в ста в ту сторону,- махнул рукой Иван.

- Рассветет, проверим,- сказал Антон Давыдович,и если подтвердится, надо готовить заброску. Вернее, надо быть готовыми в любое мгновение дня и ночи заброску произвести,- он насмешливо оглядел своих помощников.В общем, каникулы кончились, господа парламентарии, Объявляю круглосуточную вахту, С таким будильником захочешь отозвался Иван, -не проспишь.

Окошко заметно посветлело, но на вопросительный взгляд Алексея Антон Давыдович покачал головой: - Пусть хорошо рассветет. Местность надо осмотреть очень тщательно.

Ивану тоже не терпелось, но Антон Давыдович, конечно, прав - в предрассветном тумане не столько разглядишь, сколько проглядишь.

Иван погромыхал в кухонном углу ведром, что-то там переставил, потом сдернул с веревочки, протянутой наискосок от стенки к стенке, полотенце, буркнул: - Схожу умоюсь.

Тропка в два десятка шагов от порога до берега была знакома до камешка - сколько раз хожено за полтора месяца - умыться, напиться, воды для кухонных надобностей принести. Но то больше утром и днем А на рассвете в наползающем с озерной глади молочном тумане лучше смотреть под ноги, тем более, что вертеть головой по сторонам ни к чему - все равно дальше двух шагов ничего не углядишь, взгляд в молочной кисее застревает, как в марлевой повязке. Иван спустился к самой воде, зачерпнул ведром и, заткнув за пояс, принялся за "водные процедуры". Процедуры эти самые он любил, и сейчас непрочь бы даже бултыхнуться в светлеющую воду да перемерять саженками озерцо это туда-обратно, но запрет Антона Давыдовича был строг в озере не то что купаться, а даже на шаг-другой от берега отойти не моги. Причина запрета Ивану была известна и ясна. Поэтому, хмыкнув что-то себе под нос, пофыркивая в ладони, умылся, зачерпывая воду горстями, потом вытер лицо краем полотенца, подхватил ведро, шагнул вверх по тропке и замер.

Туман уже разогнало утренним ветерком, он расползся клочьями, и в просветах открывался такой знакомый и привычный уже вид - зубчатая стена, подступающая к озеру со всех сторон, избушка на косогорушке, отлогяй песчаный бережок, пологой дугой загибающийся вправо.

Так было и вчера, и позавчера, и месяц назад. А сейчас в какой-нибудь сотне шагов на берег выползала, поднимаясь остроконечной головой выше прибрежных елей, какаято огромная черная туша. Дужка ведра выскользнула из пальцев, ведро брякнулось на землю и словно по этому сигналу из-за синеющих верхушек выглянуло солнце. Иван мотнул головой, зажмурился, открыл глаза в сотне метров, навалившись на песчаный берег, торчала из воды огромная скала.

В три прыжка Иван оказался у избушки и, рванув дверь, проскочил сени и, приостановившись на пороге, перевел дыхание.

- Ты чего? - удивился Алексей.

Антон Давыдович приподнялся, смотря вопросительно.

Иван молча ткнул рукой куда-то назад, откашлялся и, деланно улыбаясь, сказал: - Пожалуйте на пейзаж полюбоваться, граждане начальники...

- Похоже, тут взбесившийся бульдозер веселился,заметил Алексей.

- Похоже,- задумчиво подтвердил Антон Давыдович.

Иван неодобрительно покосился - шутят. Похоже-то похоже, и не один бульдозер, а целое стадо. Берег в этом месте словно экскаватором выгрызло, широченная неровная канава, пропахав прибрежный песок клином, врезалась в стену деревьев, от которых в этом месте остались вывороченные пни да куча переломанных, как спички, стволов. "Хороши спички,- подумал Иван,- каждая в полтора обхвата". Пожалуй, никакой бульдозер такого бы не наделал. Иван отмахнулся от привязавшегося словечка, чертыхнулся. А Алексей тем временем, продравшись через завал, выбрался на другую сторону канавы и, оглядевшись, торжествующе крикнул: - Сюда!