Слышишь, Кричит сова! - [127]

- И вот, смотрите-какой парадокс: все мы прекрасно отдаем себе отчет в значении среды для сформирования разума и одновременно исправно забываем, что физические параметры иных миров могут как угодно отличаться от нашего! И что уже поэтому разум не только может быть воплощенным в какой-то совершенно иной форме, но главное - качественно отличаться от нашего!

Иван счел возникшую паузу удобной, чтоб вмешаться с делом не менее важным сейчас, нежели пути возникновения разума: - А на других планетах люди чем питаются?

- Черт их знает,- машинально ответил Алексей.

- А у нас сегодня тушенка с рисом. Годится для нашего разума?

Антон Давыдович рассмеялся. Алексей недовольно пожал плечами, но Иван на правах дневального командовал: - Давайте к столу, стынет.

Но Алексей и за столом не унялся, хотя Иван, глядя в сторону, довольно громко намекнул: "когда я ем, я глух и нем". Алексей отмахнулся и возбужденно продолжал: - А все эти время от времени заново всплывающие сенсации? Баальбекская плита, стальной брусок в пластах каменного угля, ацтекские и майя города. Что это? Следы. Чьи? Ну, конечно, пришельцев! Это, безусловно, наиболее привлекательное и интригующее объяснение - пришельцы. И одновременно более несусветную чушь трудно себе представить: пришельцам из иного мира, категорически иного мира, даже пусть подобного (что почти невероятно), больше нечего делать, как оставлять в память о своем посещении примитивнейшие по смыслу свидетельства. Ведь совершенно ясно, что, если допустить прилет этих самых пришельцев, нужно понимать, что межзвездный перелет возможен при высочайшем, непредставимом сегодняшней земной наукой техническом развитии! Какой же след могли оставить в напоминание о себе такие гости? Многотонную отесанную плиту из гранита, которая должна была неизвестно что демонстрировать или символизировать?

Или, скажем, ацтекские храмы, построенные точно так и из тех же материалов, что и любые другие земные сооружения? На том же основании можно утверждать, что крупнопанельному домостроению людей тоже научили пришельцы. Иx люди сами додумались, а села "тарелка", вылезли инопланетяне и, изловив прораба какого-нибудь стройтреста, быстренько просветили его. И осчастливленное человечество строит небоскребы и не подозревая о том, кто его осчастливил, пока ему не откроет глаза какойнибудь очередной Денникен...

- Не горячитесь, Алеша. Мы ведь знаем, что все эти и многие другие следы имеют совершенно иное происхождение.- Антон Давидович помолчал.-- И именно поэтому мы с вами здесь...

Так в делах, в разговорах, пролетело еще несколько дней. Ивану, собственно, скучать не приходилось - дело всегда найдется, была бы охота. Вот и сейчас вместо того, чтобы томиться, ворочаясь на топчане без сна, он подсел к пульту и, тыкая щупом тестера, поглядывал на его циферблат. Все было в порядке, но Иван продолжал методично прощупывать всю проводку, которой было накручено на этой стенке километра три, если не больше.

Скрипнул топчан. Иван поправил рефлектор переноски, подождал немного и только было хотел тихонько спросить - не мешает ли свет, как Алексей вполголоса сказал: - Иван, а ты стихи любишь?- и не ожидая ответа, монотонно, но очень четко продекламировал:

Маятник старательный и грубый,

Времени непризнанный жених,

Заговорщицам-секундам рубит

Головы хорошенькие их.

Иван подождал, потом, не оборачиваясь, вежливо спросил: - Сам написал?

Алексей хмыкнул. Иван хотел было обидеться, но, собственно, чего обижаться? Что он, все стихи на свете знать должен? А впрочем... Неожиданная мысль понравилась Ивану и он, продолжая работать с тестером, спросил, попрежнему не оборачиваясь: - Значит, загадки уважаешь? Ну, так послушай. Я - тупой, посмотрим, какой ты отгадчик.

- Давай давай,- не без насмешливости отозвался Алексей.

- Даю, даю,- в тон ему ответил Иван,- слушай:

Где-то что-то пролетело,

В дым залитая скула,

И душа моя и тело

Почернели добела.

За окошком воют кошки,

Вдалеке собачий плач.

И луна глядит в окошко,

Как надкушенный калач.

Съем луну я всю до крошки,

Заведу себе слона,

На окне повешу кошку

И отмоюсь дочерна...

- Что за бред?- недовольно спросил Алексей.

- Какой бред, это я в "Зорьке" вычитал.

- Постой, постой, еще там, что ли?

- Ну. Только вот какие пироги: я этот стишок и раньше знал.

- Как раньше? Говори толком.

Иван, немного подумав, рассказал о том, как, едва прочитав первую строчку, понял, что стихотворение это откуда-то знает. И на всякий случай для проверки отложил газетку, про себя прочитал стишок от первой до последней строки, потом глянул в газету - точно, до словечка.

- Как это может быть, до сих пор не пойму.

Алексей даже привскочил: - Ну сколько раз просил - вспоминай и рассказывай все. Любая деталь, любой обломок, как в мозаике, может иметь значение. Вот ты говоришь, что непонятно, как это произошло. А это понятно, хотя и невероятно: местное возмущение времени тебя вынесло на несколько часов вперед, когда это стихотворение уже существовало, а потом унесло обратно, и получилось, что поэт еще не написал стихотворение, а ты его уже знал. Теоретически возможность местного возмущения времени известна. Тебе повезло убедиться, а ты молчал.