Служилый - [6]

Еще до заката матросы Корнелисзона доставили на берег важный груз, да еще тюки с сукном грубым — для маскировки, Вейка с Василием двинулись в обратный путь. Маячить возле берега ни судну, ни повозкам не следовало.

3. Плен

Когда они, проехав опустевшую деревню — а безлюдных селений здесь было изрядно — к Ижоре-реке приближались, заметил Венцеславич неладное.

— Птички чего-то раскричались, как бабы на базаре; здесь нам лучше шведам не попадаться, подводы надо бы спрятать. Уводи их в те заросли, видно там болото близко. Лошадок распряги, телеги, если получится, притопи немного и забросай чем-нибудь. Я за этим камнем гостей подожду.

Карел, приняв поводья лошадей, повел подводы под уклон — к топям. А Венцеславич осторожно двинулся на шум — обозреть его источник.

Сзади прошелестела опавшая листва, хотел было обернуться служилый, но крепким толчком опрокинуло его навзничь — да так, что земли наелся…

– Överraskning[9].

Обидно, не он гостей подождал, а они его оприходовали. Успел только вынуть лицо из грязи, крикнуть ругательство на «б» начинающееся, а нож засапожный достать не сумел — будто небосвод обрушился. Это шведский солдат угостил служилого прикладом мушкета. Пока был Василий без чувств, вязал его десяток крепких рук, и большую часть дальнейшего пути он находился то ли в тяжелом сне, то ли в обмороке.

По настоящему очнулся уже от огня — которым жгли его бока, подвесив за руки. Может, тот удар в голову и помог ему, не давая совсем вернуться в дольний мир, отчего боль не могла объять его. Немцы свейские и решили, что не чувствителен пленный к пытке.

— God morgon. Hur fick du sova?[10] — обратился к нему шведский фельдфебель, щеки которого показывали доброе знакомство с кровяной колбасой.

— Спалось ничего — благодаря вашим снотворным примочкам. Хорошо бы теперь пивка шведского попить, а то мутит как после попойки. И ведерко не помешало бы подставить, могу стравить. Где это я? — спросил Венцеславич.

— Место это Нюэнсканс называется, здесь новая крепость наша поставлена и всякий русский купец, привозящий товар, платит у стен ее пошлины. Мимо Нюэна он вряд ли пройдет, наши дозоры не пропустят его в Выборг, — ответил фельдфебель уже на русском, видимо пришлось ему в Смуту по Руси погулять. — Дальше вопросы буду я задавать. Заказанные орудия для пыток еще из Выборга не доставлены, фольтерштуль и штрекбанк, но мы найдем, как тебя порадовать. Если тебе поджаренных боков мало, буду молотком пальцы дробить и клещами кости ломать. Или ты предпочитаешь веревку на голове, затягиваемую при помощи палки — до полной потери мозгов? А ты ведь не купец, иначе где ж твой товар?

— Напротив, купец я купец гостиной сотни, Акиньшин. Видишь, борода ровно подстриженная и под ногтями земли нет. Поташ вез и грамота охранная у меня была. Как раз в Ниене и должен был сдать приказчику стокгольмской стекольной компании.

— И куда делся твой «поташ»?

— Прикажи развязать и все скажу.

Фельдфебель с одного маха перерубил тесаком веревку и Венцеславич шлепнулся на каменный пол. Попробовал вернуть на место суставы, продышался.

— Не довёз, грешен. Встретили нас выборгские купцы, чуть не ли пистоли приставив, заставили обменять наш товар на свой — грубое сукно. Этот груз в болоте утонул. А грамоту охранную спросите у своих, кто меня обыскивал.

— Бывал уже здесь ранее, московит?

— Я — нет. Но знаю, где сейчас крепостенка ваша, ранее городок был русский Ниен. На той стороне реки много дворов имелось русских. Не мастера вы новые земли осваивать — даже если они у вас под боком, куда уж вам в Сибирь переться.

— Зубы-то не заговаривай, — фельдфебель взял мясистой рукой Василия за подбородок, запыхтел от злобы и пару раз саданул ему в лицо, выбив зуб перстнем, насаженным на палец. — Поймали мы товарища твоего. Он нам уже рассказал, где вы контрабанду спрятали.

Брешут они, уверен был Венцеславич, не проболтался Вейка.

— Позволь тогда мне с ним свидеться, — выдавил пленник, отхаркавшись кровавой слюной.

— А мы его отпустили уже.

— «Отпустили», знаю куда. А если рассказал, чего вы у меня спрашиваете?

— Да подавись своей тайной, московит. Уйдет она с тобой вместе в ад. Будешь там чертям со сковороды сказывать истории свои.

— Мы там встретимся. Так, может, вместе поищем груз мой?

Фельдфебель покачал головой: достал уже московит, так и хочется выдавить ему глаза большими пальцами рук, эти мелкие серые гляделки, да ведь нечувствительный азиат к пытке.

— Чтобы ты на нас в засаду заманил, а после сам смылся. Знаем уж, на что московиты способны. Пускай твоя контрабанда лежит в болоте до второго пришествия. Оружие там, что ли? У нас своего хватает, а твоему тирану не достанется.

— Складно объяснил. На том и порешили.

— Порешили на том, что завтра тебе потанцевать придется. На крюке, когда тебя за ребра повесят, — фельдфебель ненадолго прикрыл глаза и даже облизнул губы, представляя себе завтрашнее развлечение. — Господин ландсгевдинг распорядился. А перед тем бить тебя кнутом, пока шкура не лопнет и весь кровью не покроешься. Скажи еще спасибо, что не колесованием жизнь свою скверную кончишь.

— Так вроде проступок мой невелик. Если и не довез я свой товар до Ниена и продал его выборжцам или даже голландцам — смерть за это не положена. Да еще такая, на потеху толпе.