Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [67]
Актовые материалы дают возможность достаточно подробно осветить судьбу Судимантовых, потомков «пана» И. К. Судиманта. Помимо Нельши, которая со временем превратилась в их поместье, им принадлежали земли в Московском и Дмитровском уездах, которые, очевидно, были приобретены в качестве приданого. По дмитровским владениям часть представителей этой фамилии в качестве дворовых детей боярских служила позднее Юрию Дмитровскому[493]. Поземельные акты показывают, что они органично влились в состав местных корпораций. Та же картина наблюдается у Протасьевых, осевших в Коломенском уезде, а позднее перебравшихся на новгородские поместья. Единственным примером сохранения каких-то связей может служить брак В. И. Волынского с Аграфеной Липятиной, но причины этого союза крылись, скорее, в соседстве Волынских и Липятиных по владениям в Коломенском уезде, а не были обусловлены памятью об общем «литовском» происхождении.
Две московско-литовских войны рубежа XV и XVI вв., переросшие из локальных пограничных столкновений, привели к резкому увеличению числа литовских выходцев. Часть из них оказалась заложниками ситуации и была вынуждена сменить «сюзерена» под давлением извне. Другие воспользовались ситуацией и сами пытались получить дивиденды от ослабления власти литовских правителей и смены своей владельческой принадлежности.
Значительная часть подобных примеров относилась к деятельности служилых князей, которые, оставаясь на своих землях, переходили на сторону Москвы. Существовали, однако, примеры выездов и других слоев служилого населения. В 1480-х гг. (до 1486 г.) «сбегл в Москву» князь Иван Глазынич, брат смоленского окольничего, который затем принимал участие в набегах на пограничные литовские земли. Отличился в пограничной войне и князь Михаил Хотетовский (мценский боярин по контексту дипломатической переписки), который в 1490 г. возглавлял отряд («многи люди»), выступивший к Опакову[494].
«Зрадцами» оказались мценский боярин Сенка Бунаков, князья Дмитрий Андреевич Пронский (некоторые другие Пронские к этому времени, вероятно, уже служили Ивану III) и Дмитрий Путогинский, оршанцы Тиша Белый и Юшка Малый[495]. Несколько позднее состоялся переход получившего широкую известность в исторической литературе Евстафия Дашкевича[496]. Последний перешел к Ивану III с целой группой литовских дворян. После 1509 г. в Москве оказался князь Василий Бахта[497]. Многие совершали переезды вслед за своими «господами», например, князьями В. И. Шемячичем и М. Л. Глинским.
М. М. Кром писал о незначительном присутствии князей Друцких, несмотря на захват самого Друцка, в свите князя М. Л. Глинского. Из цитируемого этим историком дела князей Одинцевичей выясняется, однако, что с М. Л. Глинским «поехал» младший сын княгини Ульяны Гольцовской. Двое ее старших сыновей «перво того к Москве побегли»[498]. Возможно, именно они в родословной показаны как основатели московской ветви Друцких. Из этого же рода вместе с М. Л. Глинским выехал также князь Иван Озерецкий.
С разрастанием военных действий круг подобных переселенцев становился все шире. К слову сказать, «беглецы» находились и на московской стороне, хотя в последнем случае явно нельзя было говорить о литовском давлении на земли Московского государства. Затянувшееся военное положение способствовало росту числа изменников, которых охотно принимали оба противоборствующих лагеря. Без учета удельного князя Василия Верейского, а также Михаила Тверского, Ивана Рязанского и членов их дворов, среди них были в том числе члены московских боярских и княжеских фамилий: Борис Игнатьев Образцов, Юрий Елизаров Гусев, позднее Иван Юрлов Плещеев, князья Данила Васильев Хованский[499], Федор и Михаил Юрьевы Бабичевы, Иван Михайлов Большой Морткин[500]. Трудно определить время появления в Великом княжестве Литовском князя Матвея Микитинича. Скорее всего, он прибыл сюда в свите великой княжны Елены, дочери Ивана III[501].
Вряд ли допустимо искать во всех этих случаях политическую подоплеку. В начале XVI в. на литовской службе находилось также определенное число и менее знатных «москвичей», некоторые из которых не поддаются даже уверенной идентификации[502]. Этот процесс имел продолжение и в последующие десятилетия.
Сама ситуация военного времени провоцировала множественные переходы под влиянием момента. Не случайно многие эмигранты (как с московской, так и с литовской стороны) бежали на новое место службы без жен и детей, переход которых вслед за мужьями неоднократно становился потом темой для дипломатических переговоров. Косвенно сделанное наблюдение подтверждается значительным числом обратных переходов. Вернулись на родину «москвитины» Данило, Григорий Унковский, а также Григорий Каргаша и сыновья Наума Ярцова. «Зрадцами», участниками мятежа М. Л. Глинского, являлись Федор Мокевич и его брат Иван Мещерин, а также Остафий. Порука была взята по королевскому дворянину Алеше Животову, намеревавшемуся совершить отъезд с литовской службы. В 1535 г. на московскую службу выехали многие отъехавшие ранее дети боярские[503].
Под прямое управление Москвы к моменту смерти Ивана III перешел ряд крупных городов, населению которых необходимо было сделать выбор о своей дальнейшей судьбе. Часть местных князей и бояр сохранила верность литовским князьям и покинула свои земли. Другие вынуждены были признать власть «государя всея Руси». Многие из них со временем, в соответствии с проводимой политикой по закреплению на завоеванных территориях, были переведены на новые места службы. Всего в распоряжении Ивана III должно было оказаться несколько сотен служилых людей, хотя не исключено, что по примеру новгородских и псковских бояр многие из них не смогли подтвердить на новом месте службы свой прежний социальный статус.
В монографии рассматривается становление и развитие системы служебных отношений в Русском государстве XV–XVI веков, показан процесс постепенного формирования наиболее значимых институтов, определивших характер взаимоотношений государственной власти с массами служилых людей. Важнейшими из них были распространение обязательной службы, создание Государева двора, широкие поместные раздачи, введение окладов, а затем и появление служилых «городов». Особенностью исследования является комплексный подход, позволяющий оценить многообразие факторов, влиявших на принятие тех или иных решений, а также проследить их последствия, как для центрального правительства, так и для самих служилых людей, в длительной перспективе.Книга рассчитана на историков и читателей, интересующихся вопросами становления и развития отечественной государственности.
Эта брошюра посвящена территориальному спору, который имеет место в российско-японских отношениях. На основе документальных источников, достоверных исторических фактов и действующих норм международного права предпринята попытка анализа и осмысления того, что происходит вокруг Курильских островов. Настоящая публикация позволяет в новом ракурсе осмыслить сущность территориальной проблемы, возникшей между Россией и Японией, и вынести каждому свое суждение по этому вопросу.
Опираясь на монгольские и китайские источники, а также широкий круг литературы, автор книги подробно описывает хозяйство, политические и социально-экономические институты, состояние культуры монгольского народа в период господства монгольских завоевателей в Китае (1260–1388).
Что произошло в Париже в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.? Каждая эпоха отвечает на этот вопрос по-своему. Насколько сейчас нас могут устроить ответы, предложенные Дюма или Мериме? В книге представлены мнения ведущих отечественных и зарубежных специалистов, среди которых есть как сторонники применения достижений исторической антропологии, микроистории, психоанализа, так и историки, чьи исследования остаются в рамках традиционных методологий. Одни видят в Варфоломеевской ночи результат сложной политической интриги, другие — мощный социальный конфликт, третьи — столкновение идей, мифов и политических метафор.
Автор книги – Фируз Казем-Заде, доктор исторических наук, профессор Йельского университета (США), рассказывает об истории дипломатических отношений России и Англии в Персии со второй половины XIX до начала XX века. В тот период политическое противостояние двух держав в этом регионе обострилось и именно дипломатия позволила избежать международного конфликта, в значительной степени повлияв на ход исторических событий. В книге приведены официальная дипломатическая переписка и высказывания известных политиков.
Русский историк Владимир Иванович Герье (1837–1919) делает обзор взглядов Ипполита Тэна на эпоху Французской революции XVIII.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга доктора исторических наук, специалиста по истории Гражданской войны в России А.В. Посадского посвящена массовому крестьянскому вооруженному движению в 1918 – 1922 гг. Оно получило название «зеленого» и представляло собой самооборону крестьян против вторжений в их жизнь и быт различных участников Гражданской войны, форму вооруженной борьбы деревни за свои интересы. В изменчивых обстоятельствах Гражданской войны зеленое движение могло превращаться в красно-зеленое и бело-зеленое. Однако главная его сила заключалась в массовости.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.