Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [43]
«Удельное» влияние на их дворы носило, скорее, вторичный характер. В первые десятилетия XVI в. последовательно исчезли волоцкий, углицкий и калужско-бежецкий уделы. И если первый из них представлял собой осколок прежней, созданной еще во второй половине XV в. удельной системы, то последние за короткий промежуток своего существования явно не успели обрасти собственными полноценными традициями. Особенно это наблюдение справедливо к калужско-бежецкому уделу, просуществовавшему без вмешательства великокняжеской власти всего несколько лет, с 1507 по 1511 г.[322] Служившие прежде в названных уделах бояре и дети боярские должны были найти себе новое место службы. Характерно, что, несмотря на соседство Рузского и Волоцкого уездов, среди служилых людей Юрия Дмитровского не удается обнаружить ни одного лица, которое прежде было бы связано по службе с Федором Волоцким. Пожалуй, только Юрий Иванов Коуров, сын известного по посланию Иосифа Волоцкого Коура, доверенного лица князя Федора Борисовича, в 1517 г. промелькнул в меновной Григория Минчака Давыдова с Иосифо-Волоколамским монастырем среди лиц, которые, несомненно, входили в состав двора дмитровского князя. Этот единичный случай не имел продолжения. Судьба Ю. И. Коурова и его потомков в дальнейшем неизвестна[323]. Князь Андрей Хованский, служивший Федору Волоцкому, перебрался на службу к Дмитрию Углицкому.
Среди выходцев из углицкого двора на службе у Юрия Дмитровского оказались уже упомянутый воевода Иван Обляз Вельяминов и, вероятно, Иван Яганов, родственники которого были записаны в Дворовой тетради по Ржеве. Написанная им позднее челобитная показывает хорошую осведомленность в тайных делах углицкого двора, что подтверждает правдоподобность этого предположения[324].
Из калужско-бежецкого удела на службу в дмитровский удел перешли, вероятно, Семен Иванов Данилов (или его отец – писец Семена Калужского), а также, возможно, ряд менее знатных детей боярских: Григорий Пыхичев, братья Синего-Горбатого и некоторые представители Бешенцовых[325].
В судьбах многих из этих служилых людей можно проследить отмеченную закономерность – пристальное внимание правительства Василия III к составу двора его младшего брата. Характерна судьба того же И. В. Обляза Вельяминова, который после непродолжительной службы Юрию Дмитровскому был перетянут на службу к «государю всея Руси». В 1521 г. он служил Юрию Дмитровскому, а уже в 1526 г. наместничал в принадлежащем Василию III Стародубе[326]. Функции великокняжеского осведомителя при дмитровском дворе выполнял бывший углицкий вассал – И. Яганов.
Из всех «людей» Андрея Старицкого удельные связи можно обнаружить лишь применительно к Григорию Грязному-Ильину и Якову Веригину. В начале XVI в. Г. В. Грязной был известен в качестве кормленщика Дмитрия Углицкого. В 1519 г. он уже служил в старицком уделе, хотя, по более позднему замечанию Ивана Грозного, и не дослужился здесь до каких-то высоких должностей (служил «мало что ни в охотникех с собаками»)[327]. Я. Веригин в 1537 г. «пригонил с Волока в Старицю» с вестью о продвижении великокняжеских полков. В современной историографии он почему-то причисляется к роду Толбузиных. Между тем в родословной Толбузиных такое лицо отсутствует. Скорее, как справедливо заметил С. З. Чернов, Я. Веригин был сыном Вериги Есипова, известного по завещанию Федора Волоцкого. Можно предположить, что на старицкой службе Я. Веригин оказался после присоединения в 1514 г. Волоцкого удела[328].
Появление здесь еще одного выходца из углицкого удела – князя Ивана Андреевича Кривого Хованского (ранее его отец служил Федору Волоцкому и Дмитрию Углицкому) произошло, скорее всего, значительно позднее и было связано с женитьбой Андрея Старицкого на Евфросинии Хованской в 1533 г. Углицкое происхождение мог иметь Григорий Судок Сатин. Многие из его родственников позднее служили по Угличу и Ржеве[329].
Речь шла об единичных случаях переходов, под контролем великокняжеской власти. Примечательно, что после «поимания» в 1533 г. Юрия Дмитровского никто из его бояр и детей боярских не перебрался на старицкую службу. Лишь десятилетия спустя некоторые дмитровцы оказались при дворе Владимира Старицкого. Одним из них был ясельничий Иван Кекса Татищев[330]. Очевидно, процесс подобных переходов жестко регламентировался со стороны московского правительства.
Значительно в больших количествах при удельных дворах были представлены лица, зарекомендовавшие себя прежде на государевой службе. Видное место на службе у Юрия Дмитровского занял, например, Петр Михайлович Плещеев, «был боярин на Москве и в Дмитрове»[331]. В составе Государева двора при Иване III служили также более десятка лиц, которые впоследствии известны на дмитровской службе[332].
Насколько можно судить, подавляющее большинство служилых людей, выбравших в это время службу Юрию Дмитровскому, владело вотчинами на территории его удела. Однако это обстоятельство далеко не всегда было решающим при выборе своего «государя». Владея вотчинами в разных уездах страны, многие из тех, кто перешел на дмитровскую службу, с равным успехом могли бы служить и при Государевом дворе. Например, тот же П. М. Плещеев в своем завещании распоряжался землями в Верейском, Московском, Переславском и Звенигородском уездах, причем последнее его владение (даже с учетом пожалованных Юрием Дмитровским деревень) не было самым крупным
В монографии рассматривается становление и развитие системы служебных отношений в Русском государстве XV–XVI веков, показан процесс постепенного формирования наиболее значимых институтов, определивших характер взаимоотношений государственной власти с массами служилых людей. Важнейшими из них были распространение обязательной службы, создание Государева двора, широкие поместные раздачи, введение окладов, а затем и появление служилых «городов». Особенностью исследования является комплексный подход, позволяющий оценить многообразие факторов, влиявших на принятие тех или иных решений, а также проследить их последствия, как для центрального правительства, так и для самих служилых людей, в длительной перспективе.Книга рассчитана на историков и читателей, интересующихся вопросами становления и развития отечественной государственности.
Конго — сверхприбыльное предприятие западного капитала. Для туземцев оно обернулось адом — беспощадной эксплуатацией, вымиранием, бойнями.
Как это часто бывает с выдающимися людьми, Марко Поло — сын венецианского купца и путешественник, не был замечен современниками. По правде говоря, и мы вряд ли знали бы о нем, если бы не его книга, ставшая одной из самых знаменитых в мире.С тех пор как человечество осознало подвиг Марко, среди ученых разгорелись ожесточенные споры по поводу его личности и произведения. Сомнению подвергается буквально все: название книги, подлинность событий и само авторство.Исследователь Жак Эре представляет нам свою тщательно выверенную концепцию, приводя веские доказательства в защиту своих гипотез.Книга французского ученого имеет счастливое свойство: чем дальше углубляется автор в исторический анализ событий и фактов, тем живее и ближе становится герой — добрый христианин Марко Поло, купец-романтик, страстно влюбленный в мир с его бесконечным разнообразием.Книга вызовет интерес широкого круга читателей.
В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен».
Выдающийся труд известного историка и краеведа Дмитрия Ивановича Малинина (1879–1933) по истории Калуги и Калужского края с древнейших времен до начала XX века. Книга содержит подробное описание исторических, культурных, архитектурных достопримечательностей губернии и является бесценным источником сведений о прошлом. Для широкого круга читателей.Печатается по изданию: Малинин Д. И. Калуга. Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. — Калуга, 1912.Вступительная статья А. В. Лиона Комментарии А.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
Книга доктора исторических наук, специалиста по истории Гражданской войны в России А.В. Посадского посвящена массовому крестьянскому вооруженному движению в 1918 – 1922 гг. Оно получило название «зеленого» и представляло собой самооборону крестьян против вторжений в их жизнь и быт различных участников Гражданской войны, форму вооруженной борьбы деревни за свои интересы. В изменчивых обстоятельствах Гражданской войны зеленое движение могло превращаться в красно-зеленое и бело-зеленое. Однако главная его сила заключалась в массовости.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.