Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [18]

.

Существует еще два документа первых лет XVI в., в которых прослеживается существование княжеских списков. Оба они повторяли с некоторыми расхождениями структурные особенности разряда 1495 г. В княжеской части разряда свадьбы В. Д. Холмского и великой княжны Феодосии 1500 г. были последовательно перечислены князья Булгаковы-Патрикеевы, недавний литовский выходец князь Иван Пронский, следом за которыми шли князья Никита Хромой (Оболенский), Ярославские, Суздальские, Стародубские и Иван Голенище Андомский (Белозерский)[133].

Большой интерес представляет список лиц погибших под Казанью в 1506 г., дошедший в составе сборника конца XVI в. Текст поминовения распадается на три части и, видимо, отражал структуру собравшейся «рати» в соответствии с действующими организационными принципами. Первая включала в себя воевод – князей Ф. И. Палецкого, М. Ф. Карамыша Курбского и Д. В. Шеина. Вторая, очевидно, князей и детей боярских (из центральных уездов). И наконец, третья – детей боярских «вологодцких». Наибольший интерес в рассматриваемом контексте представляет вторая часть этого документа. В ней ощутимо присутствовала княжеская часть: первые 23 имени принадлежали носителям княжеских титулов[134]. Эти имена были расположены в определенном порядке. Первым был назван Александр Данилович Пенков, который, видимо, как и его отец, обладал высоким индивидуальным статусом. В синодике московского Успенского собора он фигурирует с обозначением «Ярославский». Далее следовали князья Суздальские, Ярославские и Белозерские, после которых уже шла очередь нетитулованных особ – детей боярских. Примечательно, что в этом ряду наравне с княжескими фамилиями Северо-Восточной Руси находился князь Михаил Мезецкий. Он еще в 1492 г. перешел на московскую службу вместе с частями своего княжества. В Стародубе-Ряполовском Мезецкие владели несколькими селами на правах обычных вотчинников[135]. Это обстоятельство, впрочем, не мешало М. Р. Мезецкому входить в состав группы «князей». Он погиб в 1506 г. в походе на Казань, будучи задействованным благодаря своим новым владениям на восточном направлении.

Другая важная особенность текста разряда 1495 г. – упоминание большого числа титулованных лиц, в том числе принадлежавших к тем же самым фамилиям, за пределами его «княжеской» части. Значительная их часть была записана вместе с детьми боярскими: Дмитрий Бабичев и Иван Слепой Осиповский с основной массой, а остальные – «за постелею с постельничими»[136]. У большинства названных лиц в разрядной записи был опущен княжеский титул. Единственное исключение в этом ряду – Федор Глазатый. В ряде случаев их княжеское происхождение подчеркивалось употреблением приставки «княж» перед именем отца. Менее полная по количеству имен так называемая «Пространная» редакция разрядных книг содержит больше примеров использования титула, хотя и в этом случае некоторые персонажи: И. Слепой Осиповский, Лыско и Ахметек Согорские – были названы без него[137].

В исторической литературе было высказано мнение о молодости «постельников»[138]. Далеко не во всех случаях оно отражало действительное положение вещей. Ярец Зайцев в 1490 г. ездил с посольством в Казань. В том же году Хозюк Повадин встречал имперских послов в Клину. Приставом на Москве у них был печально известный впоследствии Иван Берсень Беклемишев. В 1492 г. он был послом в Литве. В дипломатической деятельности был задействован и Мануил Ангелов, отправленный в 1493–1494 гг. с посольством в Венецию и Милан[139]. Вряд ли подобные ответственные поручения могли исполнять недавние юноши.

Общее же количество перечисленных здесь «постельников» кажется явно чрезмерным. В разряде новгородского похода 1495 г. было отмечено 76 человек. Еще четверо (другие лица) были обозначены в свите великой княжны Елены несколькими месяцами ранее, причем составы «постельников» в двух этих источниках не имели пересечений. Более того, Андрей Шелешпальский в первом случае представлял князей Белозерских в княжеской части разряда. По наблюдению А. Л. Грязнова, к этому времени он находился уже в довольно зрелом возрасте. Фигурировавший среди «постельников» Борис Хомяков в свите Елены числился «с истобники». Известно, что в указанное время должности явных постельничих (ведали постельничим путем) исполняли всего два человека – Иван Ерш и Василий Сатин[140]. В дальнейших разрядах также всего о двух лицах, одновременно являвшихся постельничими. Очевидно, что обилие «постельников» в документах 1495 г. имело эпизодический характер. Это были, скорее всего, дети боярские Государева двора, приписанные в помощь дворцовым чинам во время поездки великого князя и его окружения. Соответственно, лица княжеского происхождения рассматривались как часть этой группы, что отражалось на их обозначении.

Пропуск княжеского титула для некоторых фамилий не был случайностью. В списке детей боярских в свите великой княжны Елены без титула были названы А. Ю. Шеле шпальский, Фуник Кемский, Христианин Андомский. Можно заметить, что все они были выходцами из князей Белозерских, как и названные в разряде 1495 г. Михаил Погожий, Иван Лыско и Ахметек (Иоаким) Согорские, Иван (Брат, в тексте разряда) Голова Шелешпанский. Стоит добавить, что еще двое представителей этого рода – Цигор и Володя Согорские были среди детей боярских в походе «на вогуличи». В разрядной записи они также не были обозначены как князья. Без титула был отмечен в писцовой книге Водской пятины Гаврила Белосельский, хотя это обстоятельство и можно было списать на его недавнюю службу в качестве холопа