Служба - [23]

Дело действительно нужно пересматривать и менять статьи обвинения. Но вместо механического анализа того, что есть в следственном деле, необходимо проводить полное изучение обстоятельств деятельности Берии и его подручных, вообще деятельности Советской власти, компартии и органов государственной безопасности против собственного народа. Преступления Советской власти не заключаются только в преступлениях Берии, все гораздо шире. Берия и его сообщников обвиняли в проведении репрессий 1937–38 гг. и, вне всякого сомнения, в материалах дела это есть, в этом он повинен — в репрессиях на территории Грузии. Но других секретарей обкомов и республик не обвиняли, и Берия в данном случае отвечал как за свои собственные преступления, так и вообще за преступления Советской власти в целом.

Чего не сделала Военная коллегия? Она не потрудилась выявить новые обстоятельства, для того, чтобы понять, какие же собственно преступления реально совершил Берия и его люди. И вот это-то и есть симптом нынешнего времени — то, как они отнеслись к делу Берия: поверхностно, формально, чтобы только закрыть вопрос. На самом деле они не закрыли вопрос, а поставили его!

Дело Берии до сих пор недоступно, закрыто и никто не в состоянии с ним ознакомиться. Это тоже симптоматично, это и есть знамение нашего времени: начиная с середины 1990-х годов говорить о преступлениях советского режима стало немодным — не запрещено, но непопулярно. Власть, в частности, препятствует в доступе к архивам, которые содержат сведения об этих преступлениях.

— В чем это выражается?

— В том, что приостановлен процесс рассекречивания документов связанных с репрессиями. И это вопреки указу Ельцина, принятому еще в 1992 году — о рассекречивании всех материалов, связанных с массовыми репрессиями. Указ есть, но не выполняют! Это находится в противоречии с законом о государственной тайне, где содержатся точно такие же интенции: рассекречивать все, что связано с нарушением прав человека, все, что связано с совершенными преступлениями. Нарушаются и хронологические рамки, которые устанавливают законы для рассекречивания — тридцатилетний срок хранения секретных документов. Ничего не делается! Увы, к сожалению, и историческая общественность, и общество в целом с этим мирятся.

Но вернемся к героям нашего повествования: Мешик, Влодзимирский и Деканозов — в данном случае их потомки — оказались счастливее — в их отношении были сняты все эти 58-е статьи и заменены на статью 193-ю — злоупотребления властью… В 1953 году не могла применяться и высшая мера, отсюда исходит и логика суда, которая дала Мешику, Влодзимирскому и Деканозову 25 лет, но уже без конфискации имущества. Так что потомки могут торжествовать, у них есть шанс вернуть нажитое — вот вопрос, честным ли трудом?

Какова суть их злоупотреблений? Они проводили следствие с нарушением законности, убивали заключенных, людей убивали либо по их приказу, либо с их участием. Влодзимирскому вообще можно было предъявить обвинения именно в убийстве, есть материалы, но не предъявили.

Вот здесь и возникает вопрос: как же работает Военная коллегия Верховного суда? Она только формально меняет одну статью на другую, не разбираясь с материалами дела. А с этими материалами надо бы разобраться, сделав их предметом открытого разбирательства, как и предлагается многими общественными организациями, в том числе и «Мемориалом»: гласно разобрать дело Берии.

Ведь никто не запрещает Военной коллегии рассмотреть и такие преступления, которые в 1953-м не были поставлены Берии в вину. Например, расстрел польских офицеров и граждан в 1940 году. Решение принимало Политбюро, но выполнял это решение Берия, и инициатором был также Берия — именно его докладная записка лежала в основе этого решения. Берии можно инкриминировать и расстрел в Куйбышеве осенью 1941-го 25 человек без решения суда — это фигурирует в качестве эпизода в обвинительном заключении.

Вполне понятно, в каких условиях и в какой обстановке велось дело Берии, по сути это было сведением счетов, борьба за власть. Мы можем критически и даже с юмором относиться к тому, что было ему предъявлено. Но не должны забывать: есть его реальное архивное следственное дело, состоящее почти из сорока томов, и в этом деле есть немало свидетельств и доказательств преступлений Берии и его подручных. Эти люди не могут быть реабилитированы по определению.

Но, к сожалению, у нас моральные критерии смещены и размыты, поэтому стала возможной реабилитация тех же Судоплатова и Эйтингона — людей, которые на самом деле совершили преступления и против правосудия, и против человечности. Между прочим, в отличие от дела Берии, которое велось весьма топорно (в смысле юридической процедуры), в приговоре в отношении Судоплатова есть эта фраза — «преступления против человечности». Она есть, она записана у него в приговоре! И в деле имеются доказательства совершения им таких преступлений. Но он был реабилитирован, причем вопреки законам — решением только прокуратуры, без судебного разбирательства. Реабилитация Судоплатова состоялась, несмотря на то, что он лично разрабатывал планы и присутствовал при убийствах людей. И ему, как тому же Влодзимирскому, можно спокойно переквалифицировать обвинение на убийство при отягчающих обстоятельствах. По отношении к Берии совершенно правильно не применялся закон о реабилитации — это и прокуратура понимала, но к Судоплатову-то он был применен! Абсурд: человек, в деле которого есть немало доказательств совершенных преступлений, тем не менее, реабилитируется!