Служба в потешных войсках ХХ века - [22]

Кое-кто на меня смотрел как на придурка, кое-кто с уважением, но все ребята с недоумением: "И зачем оно ему нужно?"

Память у меня была хорошая, я многое запомнил, и впоследствии и в институте и во всевозможных Университетах Марксизма-Ленинизма, в которые нас заставляли ходить, удивлял своей напускной, как я считаю "эрудицией"

В январе 1959 года я был дежурным на КПП и взял с собой "Капитал" – целый день сидеть скучно. Через КПП проходили редко, вот я и почитывал.

Перед обедом на КПП зашёл командир части майор Дубинин. Это был высокий, стройный, красивый офицер очень похожий на маршала Гречко, чей портрет висел у нас в клубе. Дубинин был приятным, интеллигентным человеком, в меру строгим и справедливым командиром.

Я вскочил со стула:

– Товарищ майор, за время моего дежурства никаких происшествий…!

– Вольно, курсант, садись. И я присяду, пока машина подъедет. Кто будет звонить, я поехал на обед, а на 15 часов вызван в штаб управления. А что ты читаешь? Ма-а-ркса?:- и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, полистал книгу и опять спросил явно меня экзаменуя:

– А что такое фетишизм?

– Поклонение. У Маркса- деньгам.

В этот момент подъехала машина.

– Мне сейчас некогда, а завтра ровно в 11 часов зайдёшь ко мне.

– Слушаюсь, товарищ майор.

Командир уехал, а я задумался над тем, зачем меня он вызывает?

Первая мысль была, чтобы наказать за чтение во время дежурства. Но разрешалось ведь читать на дежурстве армейские уставы, значит и за Маркса не влетит. Впрочем, наказать он мог и сейчас. "А вообще, Отян, не будь дураком и не лезь на глаза начальству, обязательно заставят работать". И я не ошибся.

В 11 часов следующего дня я прибыл в штаб. Зашёл к командиру, доложил. Увидел, что перед ним лежит моё личное дело.

– Слушай, Анатолий, – (Ого! Ко мне из офицеров ещё никто по имени не обращался,) выручи меня – (!!!???) – Да ты садись. Меня заставили ходить в Университет Марксизма-Ленинизма и я должен был законспектировать работу Ленина "Шаг вперёд, два шага назад", а я запустил. Через два дня зачёт, а ты за два дня успеешь сделать. От занятий я тебя освобождаю. Тебе выпишут маршрутный лист, поедешь или пойдёшь в город, в городскую библиотеку, возьмёшь там в читальном зале книгу и работай. На вот тетрадку и всю её заполни. Всё понял?

– Так точно, товарищ майор.

– Да, никому не говори о моём поручении. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ майор.

– Ну иди.

Я не был рад перспективе два дня заниматься конспектированием, а с другой стороны надоела муштра и постоянное напряжение быть под надзором. Доложил командиру взвода (Был новый – старший лейтенант Громовиков). Он вопросы не задавал, но сержанты подозрительно и ехидно заулыбались. Им не понравился мой контакт с командиром, но они тоже ни о чём не спрашивали. Я пошёл в столовую, Зураб меня одного покормил, положив при этом в кашу полтарелки мяса. (Я ему чем-то нравился).

– Зураб, меня послали в город и я не знаю, вернусь ли к ужину.

Оставь мне чего-нибудь поесть.

– Канечно, кацо. На ужин картошка с сэлёдкой. А еслы хочэшь, оставлю маса.

– Спасибо Зураб. Оставь чего-нибудь.

– Обижаешь, кацо. Чэго-ныбуд не накушаешся. Я тэбэ хорошо оставлю. А хочэш я тэбе чэфир здэлаю?

– Нет, Зураб. Спасибо.

И я уехал в город. Автобус шёл до центра минут десять. Солдаты ездили в автобусах бесплатно. Это было неписанное правило. Я в автобусе у кондукторши расспросил, где мне выйти. Она мне всё объяснила. Меня поразило, как эта женщина лет сорока со мной благосклонно разговаривала, называя меня сынком. Мне после казармы и солдатских будней это было непривычно и приятно. Моя душа начала оттаивать ещё утром от обращения командира ко мне по имени, и я с хорошим чувством к этой женщине попрощался и вышел из автобуса. Я был на центральной площади города. Её окружали красивые дома, некоторые с колоннами и лепниной, преимущественно с советской символикой. Все оштукатурены. Возле одного из них галерея портретов членов Президиума ЦК ВКПб во главе с Хрущевым. В центре площади росла огромная ель, с ещё не снятыми игрушками. Её оставили расти, не спилили в процессе строительства, и это было для меня в диковинку и очень приятно. На площади работала снегопогрузочная машина. Я ещё таких машин не видел. Но больше всего я был поражён видом людей подбрасывающих снег на эту машину. Это были, как я понял, "ДЕКАБРИСТЫ". Не подумайте, что я сошёл с ума, это были наши советские декабристы.

В декабре 1958 года вышел Указ Верховного Совета СССР о наказании лиц совершивших, хулиганские поступки. Эти лица присуждались к 15 суточному аресту с применением их на общественных работах. И милиция озверела. За малейшую провинность, а иногда и без оной, людей хватали, везли сначала в КПЗ (Камера предварительного заключения), а потом к судье, который без разбору клеил 15 суток. По времени выхода Указа, таких людей называли "декабристами".

На площади была группа из пяти мужчин и одной женщины. Рядом прохаживался милиционер. Все они были хорошо одеты. Мужчины в дорогих пальто, полушубках и меховых шапках. Но я не отрывал глаз от красивой женщины, в дорогой, наверное песцовой шубе (Сибирь), и меховой шапке. Шапка всё время сползала ей на глаза, которые она постоянно вытирала рукавичкой. Шапка сбивалась потому, что женщина была пострижена налысо. Снегопогрузчик приблизился ко мне, женщина распрямилась посмотрела на меня, мы встретились взглядом, и в глазах у неё было столько мольбы ко мне, чтобы я не смотрел на её унижение.