Предисловие
Когда я написал о службе в стройбате и о своём детстве, я обнаружил. что я совершил много неприглядных поступков. Но продумывая эту книгу, я обнаружил у себя проступков столько, что можно только из них написать отдельную книгу. Если бы я писал художественное произведение, я бы из своих только поступков собрал бы 3-4 персонажа. Был бы, естественно, положительный герой, трус, добряк, отпетый негодяй, прекрасный семьянин, выпивоха и можно было бы этот ряд писать до бесконечности. Но я пишу именно о себе и то что было, то было. Кто знал меня, тот вряд ли изменит обо мне мнение, ну а если кто не знал, как я сумею написать, так меня и будет себе представлять.
Некоторые эпизоды умрут вместе со мной, о некоторых живущих ещё людях я не хочу писать так, чтобы обидеть их или, которых нет, попытаюсь не осквернять их память. Действительно, хотелось бы показать себя в лучшем свете, чем я есть и был на самом деле, но без покаяния не может быть прощения. Я прошу поверить мне, что я не хотел никогда делать умышленно плохо другим людям, но как правило, больше всего я, как и все, самую большую боль причинял близким мне людям. И пусть кому я причинял боль по недомыслию, стечению обстоятельств, необходимости, простят меня. И всё же я надеюсь, что если положить на весы то доброе, что я сделал в своей жизни и плохое, то доброе перевесит. Но судить не мне. Для всех нас есть один судья (…и мысли и дела ОН знает наперёд), и хотя я Отян неверующий, надеюсь на лучшее.
КИРОВОГРАДСКИЙ СТРОИТЕЛЬНЫЙ ТЕХНИКУМ
Поступил я в техникум довольно легко, но стипендию первый семестр не получал, а для меня это было очень важно. Я по своей натуре лентяй. И если не хочу чего-то делать, то меня вряд ли можно заставить. А вот убедить меня и заинтересовать можно. В техникуме за четыре года мы должны были пройти полный курс обучения общеобразовательных предметов средней школы, и ещё больший курс предметов по строительной специальности. С первого дня был задан такой темп, что ни в школе тогда, ни в школе теперь такого нет.
Я же привык учиться спустя рукава и по некоторым предметам нахватал двоек. У нас была пятибалльная система оценок, вернее четырёхбалльная, потому что самой плохой оценкой была двойка.
Алгебру я плохо знал и в школе, а здесь только по ней схватил три "пары" подряд Математику читал у нас Лев Яковлевич Варнавицкий. Хотел написать "этот человек", но понял, что это не совсем уважительно с моей стороны. Лев Яковлевич был педагог от Бога, он сыграл в моей жизни главенствующую роль, наверное, сравнительную только с материнской.
Лев Яковлевич обладал среди студентов (так мы себя называли, хотя правильнее называть – учащиеся техникума) колоссальным авторитетом, был по существу кумиром. Когда на общетехникумовских собраниях только упоминалось его имя и фамилия, зал разряжался такими аплодисментами, что им мог позавидовать кто угодно. Вообще Лев
Яковлевич был скромным человеком, высокого роста, с вытянутым лицом, широким носом, у переносицы, в пенсне с толстыми стёклами.. Все четыре года, пока я учился, Лев Яковлевич проходил зимой и осенью в старом коричневом кожаном пальто, которое обновлял, перекрашивая заново. Пару месяцев краска на нём держалась, потом опять трескалась и осыпалась. Он читал у нас кроме математики сопромат и теоретическую механику. Читал он свои предметы настолько блестяще, что нам, кто у него учился, потом, учась в институте, было легко сдавать экзамены по этим предметам, так глубоки были наши знания.
Приведу один забавный пример. В1975 году, через двадцать лет после окончания техникума, мой сын Сергей учился в девятом
"математическом" классе Школы N36.
Вместе с ним учились две девочки: Регина Золотарева и Лена
Пархоменко, дети моих техникумовских соучеников.. Преподавал математику у них лучший преподаватель математики в Кировограде с советской фамилией Красный. Он им домой задал задачу по стереометрии, которую стандартным путём решить было нельзя.
Сергей посидел над той задачей, не решил её и предложил мне попробовать решить. Лев Яковлевич учил нас решать сложные задачи, ища простые варианты. Я покрутил ту пирамиду вокруг оси так, чтобы спроектировать искомые линии на ону из граней, и решение стало простым. Сергей записал это решение и отправился в школу. Но оказалось, что эту задачку из всех учеников смогли решить только… догадываетесь кто? Правильно- Золтарёва и Пархоменко. Без комментариев (No comments), как говорил Черчилль.
Но пока я хватал двойки.
Лев Яковлевич увидел во мне способного к математике лентяя и оставил меня после занятий. У другого преподавателя я бы просто ушёл, но ослушаться Варнавицкого было за пределом понимания любого студента. Лев Яковлевич повёл меня на лекцию в старшую группу, посадил меня за последний стол, дал решать три примера по алгебре и велел решить. Мне было очень стыдно перед старшими ребятами, и я до сих пор помню их ухмыляющиеся и удивлённые лица. К счастью, это оказалась группа не моей сестры. Два часа я корпел над этими примерами, два из них решил, а к третьему Лев Яковлевич показал мне ход решения. Он не выразил удивления, а просто сказал мне, что я умею, но не хочу, и предупредил меня, что будет водить меня по всем группам до тех пор, пока я не стану делать домашние задания.
