Служанка и виконт - [5]

Но когда Жиль, подняв брови с подозрением, как будто намекая на непристойность ее предложения, посмотрел на сестру, она хлопнула его по плечу.

— Я буду спать наверху, идиот.

Спальня Мари-Лор была всего лишь нишей рядом с кухней, из окна которой был виден кусочек сада позади дома. В ней пахло розмарином и лавандой. Мари-Лор нравилось спать под пучками трав, развешанными для сушки под потолком. Она помогла Жилю снять с мужчины одежду и немного смыть с него грязь, а затем они натянули на него латаную-перелатаную ночную рубашку их отца. Они проделали это по-деловому и быстро. Жиль нуждался в ее помощи, но едва ли он собирался позволить ей разглядывать их пациента. Хотя Мари-Лор и не требовалось рассматривать его. Она делала свое дело спокойно и уверенно, а все линии и впадины, углы и изгибы тела спящего сами собой отпечатывались в потаенных, самых уязвимых уголках ее памяти.

Его тело, вызывавшее жалость своей худобой, было в царапинах. Потемневшая от синяков кожа плотно обтягивала выступавшие твердые мускулы, несмотря ни на что не утратившие своей мощи. Ее внутреннее зрение скользило по их выразительному рисунку от широких плеч к тонкой талии, к…

Она опустила большую, покрытую коркой пригоревшего жира сковороду в воду и с ожесточением начала скрести ее. Потом сняла с очага кипящую воду, вылила ее в таз и погрузила в нее руки. Слишком горячо. Слишком больно. Хорошо!

Вода успокаивала. Боль воспоминаний утихала.

Жиль поднялся наверх проверить папа, оставив сестру возиться с одеялами и подушками. Мари-Лор смотрела на свою постель долго, казалось, до бесконечности долго, наконец, отвернувшись, стала выбирать одежду, которую намеревалась надеть на следующий день. Она рассматривала сложенные в сундуке вещи и еще дольше искала голубую ленту для волос. Поиски пары чулок, не нуждавшихся в штопке, представляли трудную задачу. Ее дырявые передники и косынки имели жалкий вид.

Но наконец ей не оставалось ничего другого, кроме как повернуться — очень, очень медленно — и снова посмотреть на него.

Всходившая луна бросала неровный свет на его руки и скулы. Ей хотелось дотронуться до него, но она боялась, боялась разбудить его и боялась того, что он пробудил в ней. Поэтому девушка просто пристально смотрела на его лицо, как будто школьный учитель дал ей задание запомнить все до мельчайших подробностей. Она размышляла, насколько ей нравится его орлиный нос, узкий и изящный, с раздувающимися ноздрями. Удивлялась, что не заметила маленький шрам на его верхней губе. Разглядывала так называемый вдовий треугольник на его высоком лбу и бесстрастно, словно сводами какого-то собора, восхищалась изящным изгибом его бровей.

Его черные волосы веером рассыпались по подушке. То есть рассыпались бы, если были бы чистыми. Если бы их вымыли и расчесали, они бы блестели и переливались отраженным счетом радуги, как черный шелковый веер. Она представила, как моет его волосы, осторожно сушит их льняным полотенцем и расчесывает, пока они не начинают потрескивать от электрических искр. Она бы накрутила прядь его волос на руку, как моток черных шелковых ниток для вышивания.

У Мари-Лор перехватило дыхание. У нее вырвался стон, и ее тело содрогнулось, а лицо запылало, ноги ослабели и задрожали. Она бросилась вон из комнаты к Жилю и папа…

Вода в тазу была холодной и сальной. Пора вылить ее и заменить горячей из очага. Пора забыть о нем и о той наивной, впечатлительной девушке… Неужели это было всего лишь несколько месяцев назад? Всего лишь одна поездка в ночном дилижансе отделяет ее от того времени?

Не важно! Она похожа на ту девушку не больше, чем на героиню романа, который ей тогда нравилось читать. В другой жизни. Когда у нее были книги для чтения… До того как он задул свечу и все изменилось.

Глава 2

Камердинер бросил забрызганные чаем шелковые чулки на спинку стула, поверх одежды, которую надевал виконт в этот день. Взглянув в зеркало, отражавшее все, что происходило за его спиной, виконт заметил мечтательную улыбку на собственном лице.

Конечно, он улыбался. «Кто бы не улыбнулся, — подумал он, — после сегодняшней встречи в библиотеке?» Перед его глазами возник ее образ: раскрасневшаяся и трепещущая, одни веснушки, яркие волосы и круглые маленькие груди, напоминающие айву.

Удивительно! Как случилось, что она подает чай в замке его отца?

Машинально виконт сунул ноги в панталоны, которые, стоя на коленях, держал перед ним камердинер. Как человек, которого всю жизнь мыли и одевали другие, он послушно и рассеянно поднял руки и наклонил голову, позволяя надеть на себя тонкую батистовую рубашку с замысловатыми складками на плечах.

Но вдруг покачал головой. Нет, не этот розовый жилет, расшитый золотом. Лучше темно-красный бархатный — немного солиднее.

— Зачеши мне волосы назад и заплети их, Батист. Не надо кудрей.

Последние несколько месяцев его содержала (он ненавидел это слово, но вынужден был признать его точность) женщина, которой нравилось видеть его одетым, как обезьяна шарманщика. У него не было никакого выбора: она платила за его одежду. Когда он появился в ее загородном доме, на нем были только те самые окровавленные лохмотья контрабандиста.